Килиан Жорнет - Нет ничего невозможного

И этот день настал. Первый вираж всегда самый трудный, не потому что ты находишься высоко, а потому что трудно пересечь черту, за которой неизвестность, — именно ее ты пересекаешь при первом движении. «Пум-пум», — стучит сердце в груди; в животе вакуум, руки и ноги вспотели. Я втыкаю лыжную палку ниже лыж, «ощупывая» через нее снег. Смотрю на белизну и оцениваю точку, где нужно будет затормозить на вираже; я пытаюсь угадать, что скрывается под снегом. Не двигаясь с места, я быстро скольжу лыжами вперед-назад, чтобы убедиться, что снизу на них не налип снег; потом даю телу сместиться на несколько сантиметров, перенося вес на лопатки, и набираю инерцию. Большую инерцию. Я набираю в легкие столько воздуха, сколько могу, и начинаю выдыхать, но быстро останавливаюсь. У меня останавливается сердце, останавливается дыхание, я на целую вечность зависаю в воздухе, без движения. Потом вдруг ощущаю, что лыжи возобновили контакт со снегом, они мягко скользят и набирают скорость, оказавшись на уклоне под шестьдесят градусов. Я напрягаю стопы и чувствую, как лыжи изгибаются, обнимая снег, сначала нежно, потом все с б о льшим натиском, и наконец впиваются в снег, деформируя его, и уходят от кратчайшего пути, становясь перпендикулярно. После быстрого и точного усилия лыжи останавливаются на пару метров ниже, чем начало виража. В моей крови — смесь возбуждения и страха, удовольствия и сдерживания, и концентрация этой смеси останется неизменной вираж за виражом, пока я спускаюсь по следам ботинок, оставленным мной чуть раньше, при подъеме. Я обхожу участки льда и камня посреди снега; в ближайшие два часа из-за них мне придется очень стараться. Я использую все методы и ресурсы, какие у меня только есть, и с каждым новым пройденным метром сдерживание уступает удовольствию, а страх — удовлетворению. Наконец, когда я добираюсь до самого низа, я разворачиваюсь. Смотрю на следы лыж, оставленные на стене. И чувствую, как во мне все переворачивается, от ступней до живота, и грудная клетка, и что-то в голове. Это настоящий адреналиновый оргазм.

Я не думаю, что один способ достижения цели лучше, чем другие. Можно сказать, что самый «чистый» из способов практически нереален из-за ограничений человека как вида в царстве животных. Майкл Рирдон, один из самых продуктивных скалолазов-одиночек за всю историю, говорил, что если ты поднимаешься, не зная маршрут, босиком, без магнезии и веревок, это можно назвать восхождением; все остальное — компромисс [21] В 2007 году Рирдон погиб в возрасте 42 лет, когда аномально высокая волна смыла его с утеса в Ирландии. Прим. перев. . И все мы постоянно идем на такие компромиссы. Мы сами устанавливаем этические нормы, которые применяем к своим действиям, но в каждом случае они индивидуальны и не распространяются на других. При этом, например, в беге компромисс для всех одинаков — и даже в этом случае нужны судьи, арбитры и разные виды контроля, чтобы убедиться, что все нормы соблюдены. Но в горных видах спорта решение принимает каждый сам, в своей голове.

Я могу сказать, что абсолютно горд лишь одним своим быстрым восхождением, где мне удалось достичь полной оптимизации. Это подъем на Маттерхорн. Возможно, из-за того, что в детстве одну из стен моей комнаты украшал огромный постер с фотографией этой горы, или потому, что время восхождения Бруно Бруно представлялось нереальным, этот пик казался неосуществимой мечтой. Это восхождение с потрясающей эстетикой, и для подготовки к нему я задействовал мотивацию и терпение.

Первого августа 2013 года я выехал на машине в сторону Маттерхорна и остановился в Валле-д’Аосте, на возвышении у подножия горы. У меня не было конкретной даты, когда я планировал ее покорить, хотелось лишь успеть сделать это побыстрее, чтобы перейти к следующим проектам. В течение двух недель я каждый день поднимался на вершину, независимо от погоды, чтобы хорошо изучить гору, понять, как на камни ежечасно влияет солнечное тепло, осознать каждое из движений, необходимых для прохождения маршрута. В общем, познакомиться с горой так, чтобы она стала моим домом, а я — ее частью.

Каждое утро я вставал и, завтракая, наблюдал за горой через окошко фургона, оценивая, как меняется состояние снега и камня. Одновременно я чувствовал, как тело готовится к рывку. Даже накануне гонки Сьерре — Зеналь, проходившей с обратной стороны горной гряды, я поднялся на эту вершину. В этот момент меня не интересовали ни результаты каких-либо соревнований, ни какие-то будущие проекты. В моем сознании все было отдано желанию максимально подготовиться и дождаться идеальных условий.

Двадцать первого августа я почувствовал, что состояние горы пришло в равновесие с моим собственным. Уже несколько дней не было ни дождя, ни снега, камень просох, было жарко; я знал, что после девяти восхождений за две предыдущие недели отлично изучил маршрут и полностью подготовлен, физически и ментально. Я дождался второй половины дня, чтобы не подниматься, пока на горе другие люди, и чтобы солнце растопило лед, образовавшийся за ночь, и сцепление с камнем стало лучше. Когда колокола пробили три часа дня, я вышел из тени палаточного лагеря и выполнил все движения, необходимые, чтобы подняться на вершину и спуститься, за два часа пятьдесят две минуты, как и планировал [22] Килиан на 22 минуты улучшил рекорд Бруно Бруно, который поднялся на Маттерхорн за 3 часа 14 минут (то самое время, которое казалось Килиану недостижимым). Прим. перев. .

К сожалению, я не могу сказать то же самое о других вершинах, которые покорил с той же идеей быстрого восхождения. Я ни разу не готовился так тщательно и с такой самоотдачей. Да, я всегда стараюсь делать все наилучшим образом, дождавшись хороших условий, но не бываю достаточно терпелив, чтобы выждать еще несколько дней, когда условия стали бы идеальными. Я больше никогда так долго не работал над маршрутом, чтобы сделать его своим, никогда не дожидался стопроцентной физической и ментальной формы. Конечно, это не значит, что я по умолчанию не ощущаю никакой гордости. На Маттерхорне я научился использовать инструменты, необходимые, чтобы покорить пик с максимальной скоростью, какую дадут мои способности. На других восхождениях я не хотел терять столько времени на подготовку или заниматься такой же детальной проработкой. Я научился подниматься в спешке и в плохую погоду, как при восхождении на Денали, без поддержки, в дни, когда из-за плохого самочувствия мне приходилось преодолевать самого себя, чтобы узнать, до какой степени я могу управлять своим телом, когда оно решило взбунтоваться.

Я слишком нетерпелив. Не знаю, преимущество ли это. Я восхищаюсь теми, кто кропотливо прорабатывает мельчайшие детали, но меня не удовлетворит ни один блестящий рекорд или красивая победа, если на подготовку придется потратить год, не делая ничего больше. Например, две идеальные недели я провел в июле 2015 года. Тогда я начал с первого экстремального лыжного спуска по Мон-Моди; продолжил движением нон-стоп по Гранд-Жорасу в течение пары дней; после этого поучаствовал в гонке на вертикальный километр в Шамони, воспользовался ночью для фотосьемки со спонсором и, когда наступило утро, поехал помогать Карлу Эглоффу, который намеревался побить рекорд скорости восхождения на Монблан — рекорд, за пару лет до этого поставленный мной и Матео Жакему. Предполагалось, что мы с хорошим ритмом вместе пробежим по знакомым мне дорогам, обходя препятствия, поднявшись на один-два километра, а затем я отстану, а он уйдет вперед. Но поскольку с самого начала я отлично себя чувствовал, мы вместе поднялись до вершины. Из-за того, что снег был не в лучшем состоянии, а Карл плоховато себя чувствовал наверху, мы поднялись и спустились чуть больше чем за пять с половиной часов. В тот же вечер мы с Эмели улетели в США, где сначала пробежали забег Mount Marathon на Аляске [23] Забег по горе Маратон считается сложнейшей пятикилометровой гонкой мира, с перепадом в 906 метров по вертикали. В 2015 году, о котором идет речь, Килиан поставил рекорд среди мужчин, пробежав за 41 минуту 46 секунд (на следующий год его рекорд был побит Дэвидом Норрисом, пробежавшим на 20 секунд быстрее). Рекорд среди женщин поставлен Эмели Форсберг в том же 2015 году (47 минут 48 секунд). Прим. перев. , а через пять дней — Hardrock 100 в Колорадо [24] Ультрамарафон протяженностью 100 миль, с суммарным набором высоты более 3300 метров, по шоссе, трейлам и пересеченной местности в южной части гор Сан-Хуан в Колорадо, США. Килиан становился его победителем четыре года подряд, с 2014-го по 2017-й (то есть в том числе в 2015 году, который упоминает). Прим. перев. .