Сильвия Симмонс - Леонард Коэн. Жизнь

В июле Леонард сделал перерыв в записи на месяц. Он как будто вышел из тюрьмы. Столько всего произошло, пока он сидел в Нью-Йорке, без остатка поглощённый своей новой карьерой музыканта. В Греции произошёл переворот, и к власти пришла военная хунта, а Израиль победил в Шестидневной войне. Друг Леонарда Ирвинг Лейтон ходил в израильское консульство, чтобы записаться в армию добровольцем. Его предложение отклонили [21]. У Леонарда были свои обязательства, которые и стали главной причиной перерыва: серия концертов.

Первый из них состоялся 16 июля на знаменитом Ньюпортском фолк-фестивале, и это тоже устроила Джуди Коллинз, которая была в числе его организаторов; за два года до того Боба Дилана освистали за переход от акустики к электричеству, и Коллинз продолжала бороться с традиционалистами, чтобы те признали наконец путь, по которому развивалась фолк-музыка, в том числе её собственная. Она хотела устроить что-то вроде шоукейса сингер-сонграйтеров, и наконец у неё получилось это организовать. Первые места в списке участников занимали Леонард и ещё один новый артист – ещё не имевшая контракта с лейблом певица и автор песен по имени Джони Митчелл.

Джуди Коллинз вспоминает: «С Джони меня познакомил Эл Купер [рок-музыкант, сыгравший с Диланом его легендарный первый электрический сет на Ньюпортском фестивале]. Он позвонил мне в три часа ночи, с ним была девушка, которая сказала ему, что поёт и пишет песни, и он пошёл к ней домой, надеясь потрахаться, но там оказалось, что она действительно хорошо поёт и пишет. Он позвонил мне и велел ей спеть по телефону «Both Sides Now», и я, конечно же, загорелась желанием записать эту песню».

«Джуди, – говорит Дэнни Филдс, – фонтанировала находками. Я, как и многие другие, впервые услышал о Леонарде из-за того, что на альбоме Джуди In My Life 1966 года была песня «Suzanne». Когда клуб The Scene, где прославились Хендрикс и Тайни Тим, закрывался на ночь, мы, считавшие себя крутой рок-н-ролльной тусовкой, шли к его хозяину, Стиву Полу, в его маленький домик на 18-й улице и слушали эту пластинку. Потом, в начале 67-го, я стал работать на Elektra, и Джуди была одним из моих артистов, а потом появился Леонард. Но по-настоящему я познакомился с ним на Ньюпортском фестивале. Я приехал туда как представитель лейбла и, как и все, остановился в отеле «Викинг». Вокруг была красота и покой, и мне не надо было садиться за руль, поэтому я принял немного ЛСД. Я был с Джуди и Леонардом, и они предложили пойти к нему в номер».

Филдс вспоминает, как «сидел на полу и разглядывал ковёр, а они сидели на кроватях с гитарами в руках. Леонард учил Джуди играть «Hey, That’s No Way to Say Goodbye», и это был саундтрек ко Вселенной и к восьми измерениям бытия в ворсе ковра. Когда я проснулся перед рассветом, они всё ещё сидели на кроватях со своими гитарами, и Джуди сказала: «Дэнни, кажется, не помешал бы свежий воздух – Леонард, давай возьмём его прогуляться», – и мы пошли гулять вдоль залива, где на высоких скалах стоят роскошные дворцы ньюпортских «баронов-разбойников», а над горизонтом показалось солнце. Это было чудесно. А когда я прилетел обратно в Нью-Йорк, на следующий же вечер Джуди выступала в Центральном парке [на фестивале, организованном пивоваренной компанией Rheingold] и пригласила Леонарда спеть с ней «Suzanne».

В «Нью-Йорк Таймс» Леонарда после его выступления в Ньюпорте назвали «в высшей степени эффектным певцом, создающим гипнотический, чарующий эффект». Но Леонард, как и на концерте в пользу WBAI, очень боялся. «Он рассказал мне, что ужасно нервничал, – вспоминает Авива Лейтон, бывшая среди публики в Центральном парке. – Была середина лета, в парке яблоку было негде упасть, садилось солнце, и Джуди Коллинз сказала: «Я хочу представить вам одного певца и автора песен, его зовут Леонард Коэн». Леонард вышел на сцену с гитарой, и некоторые люди заворчали, потому что они пришли слушать Джуди Коллинз, а не этого никому не известного Леонарда Коэна. Так что ему надо было завоевать аудиторию. Он видел перед собой тысячи людей, стоявших тесно, как сардины в банке, и просто сказал очень тихим голосом: «Сегодня моя гитара в слезах и перьях». Затем он сыграл «Suzanne», и всё. Невероятно». Леонард справился с выступлением и тихо отпраздновал это в своём номере в отеле «Челси». Компанию ему составила новая возлюбленная – женщина, которую он встретил в Ньюпорте, двадцатитрёхлетняя стройная и гибкая блондинка, писавшая песни и певшая их голосом ничуть не менее уникальным, чем голос Нико.

Джони Митчелл, как и Леонард, была из восточной части Канады. Но восточная Канада для каждого них означала совершенно разное: у Леонарда это была городская, космополитичная среда, у Джони – бескрайнее небо прерии. Джони, дочь офицера канадских ВВС, росла в маленьком городке в Саскачеване. Она хорошо рисовала, а потом заболела полиомиелитом (жертвой той же самой эпидемии стал ещё один житель восточноканадского захолустья – Нил Янг) и, пока долго выздоравливала и постоянно при этом была в одиночестве, обнаружила в себе талант к музыке. Она самостоятельно научилась играть на укулеле, а потом и на гитаре – она стала отличной гитаристкой, придумывала собственные изощрённые строи и вырабатывала свой стиль. В 1964 году Джони бросила художественный колледж, чтобы стать фолк-певицей, и переехала в Торонто: её домом стали кофейни, вокруг которых вращалась местная фолк-сцена. В феврале 1965 года у Джони родилась дочь – плод короткого романа с одним фотографом. Несколько недель спустя она вышла замуж за фолк-певца Чака Митчелла и отдала младенца на удочерение. Брак продлился недолго. Джони ушла от мужа, прихватив с собой его фамилию, и поселилась в Гринвич-Виллидже; к моменту знакомства с Леонардом она жила одна в отеле.

У них завязался бурный роман. Вначале Джони была учеником, а Леонард – учителем. Она попросила его составить список книг, которые ей нужно прочесть. «Помню, когда я впервые услышала его песни, то подумала: какая я неискушённая, – рассказывала она. – По сравнению с ними мои песни казались очень детскими и наивными» [22]. Среди прочего Леонард посоветовал ей Лорку, Камю и «И Цзин». Впрочем, он скоро понял, что Джони мало нуждается в помощи – в особенности в том, что касается сочинения песен. Каждый из них написал песню под названием «Winter Lady», и у каждого получилось непохоже на другого (по-видимому, Джони свою написала первой); также Джони написала две любовные песни, в которых сделала отсылки к коэновской «Suzanne»: у «Wizard of Is» практически та же самая мелодия, а некоторые строчки текста выглядят почти что цитатами («Ты думаешь, что, может быть, любишь его», пишет она о мужчине, говорящем «загадками»); место действия «Chelsea Morning» – комната со свечами, благовониями и апельсинами, а солнечный свет льётся в окно словно баттерскотч [77] Основные ингредиенты баттерскотча – сливочное масло и коричневый сахар. – Прим. переводчика. (у Коэна – словно мёд).