Сильвия Симмонс - Леонард Коэн. Жизнь

– Я пару раз встречался с Джимом Моррисоном, но мы не были близко знакомы. А с Хендриксом мы один раз даже поиграли в Нью-Йорке. Не помню, как назывался тот клуб, но я был там, и он был там, и он знал мою песню «Suzanne», так что мы её спонтанно исполнили.

– Вы с Хендриксом играли «Suzanne»? Как он с ней обошёлся?

– Он был очень деликатен. Он не перегружал гитару. Получилось чудесно. Я потом с ним встретился ещё раз. Однажды я шёл по 23-й улице, на которой стоит отель «Челси», вместе с Джони Митчелл – она очень красивая женщина, и к нам подъехал большой лимузин: Джими Хендрикс сидел на заднем сиденье и флиртовал с Джони, не вылезая из лимузина.

– Ему было всё равно, что она с другим мужчиной – а именно с вами?

– Ну, вы знаете, он был очень элегантным мужчиной и не вёл себя невежливо.

– А Джони бросила вас и поехала с ним?

– Нет, не бросила. Зато Нико это сделала. Я пошёл с Нико послушать Джима Моррисона – кажется, он впервые выступал в клубе в Нью-Йорке, – и пришёл Хендрикс, он был ослепительный, очень красивый. Я был с Нико и, когда концерт закончился, сказал: «Пойдём», а она ответила: «Я останусь здесь. А ты иди» (смеётся).

Несколько лет спустя Леонард и Нико случайно встретились в испанском ресторане «Эль Кихоте» на первом этаже отеля «Челси». Когда бар закрылся, они пошли к Леонарду в номер. Он был там проездом, и комнатка ему досталась маленькая, так что они продолжали свой разговор, расположившись на кровати. В какой-то момент Леонард почувствовал, что его собеседница не против с ним сблизиться, и положил ладонь ей на руку. Нико ударила его наотмашь так сильно, что он взлетел в воздух. «Есть много историй о её вспышках гнева и физической жестокости, – говорит Филдс. – Была у неё и другая жестокость, пассивная: она просто заставляла тебя ломать голову, пытаясь угадать её мысли, и в результате люди в неё влюблялись. Может быть, это был удар страсти: «Я не кочу ф тебя влюпляться» – бдыщь ! Может быть, она хотела, чтобы он завоевал её силой, как пещерный человек, потому что мужчины её боялись. Нико любила Леонарда. Мы все его любили».

Но в 1967 году, чувствуя, что у него «нет умения» и что он «забыл, как покорять женские сердца» [9], Леонард снова уединился в гостиничном номере. Думая о Нико, он написал песни «The Jewels in Your Shoulder» и «Take This Longing», которая тогда называлась «The Bells»; позже он показал Нико обе эти песни и научил её их играть. Именно Нико – «самая высокая и светловолосая девушка» в песне «Memories» и вдохновительница песни «Joan of Arc» (в 1974 году Леонард рассказывал парижской публике: «Эту песню я написал для одной знакомой немки. Она прекрасная певица, я обожаю её песни. Я недавно прочитал её интервью, и её спросили обо мне и моих песнях. А она сказала, что я «совершенно не нужен» [10]). Кроме того, Нико вдохновила песню «One of Us Cannot Be Wrong». После того, как Нико в очередной раз отвергла ухаживания Леонарда, он пошёл к себе «и занялся чёрной магией со свечами» – зелёными свечами, которые он купил в вудуистском магазинчике – и, рассказывал он, «я поженил две восковые свечи, поженил струи дыма от двух конусовидных кусков сандалового дерева, совершил множество странных оккультных ритуалов, но это не привело ни к какому результату, если не считать прочной дружбы» [11].

Теперь Леонард жил в отеле «Челси»: 23-я Западная улица, дом 222. Это было внушительное викторианское здание красного кирпича в бывшем театральном районе Нью-Йорка, и в нём имелось четыреста номеров, многие из которых снимали художники, писатели и всякие богемные личности. Когда-то постояльцем «Челси» был Марк Твен; драматург Артур Миллер прожил в нём шесть лет и воспел его как место «без пылесосов, без правил, без стыда». Здесь в своём номере умер поэт Дилан Томас, а Сид Вишес зарезал свою подружку, Нэнси Спанджен. Здесь разворачивается сюжет уорхоловского фильма «Девушки из «Челси».

Отель «Челси» был популярен у битников, а позже у их духовных наследников, рок-музыкантов, среди которых были Боб Дилан, Джими Хендрикс, Дженис Джоплин и Патти Смит, которая жила там со своим любовником, фотографом Робертом Мейплторпом. Смит называет «Челси» «кукольным домиком из Сумеречной Зоны [72] «Сумеречная зона» – американская медиафраншиза в жанрах научной фантастики, хоррора и т. п. – Прим. переводчика. » [12]. (Годом раньше Леонард познакомился с Патти Смит и привёл её на ужин с Лейтонами. «Она тогда была просто девчонка, – говорит Авива Лейтон, – кожа да кости, с плоской грудью, в обносках, не в перьях [73] В обноски и перья («rags and feathers») одета коэновская Сюзанна. – Прим. переводчика. . Кажется, она тогда даже жила на улице – а Леонард сказал нам: «Она гений, очень талантливая, и у неё большое будущее».)

Стены в вестибюле были сплошь увешаны картинами, которые Стенли Бард, управляющий отеля, принимал от постояльцев в качестве платы по счетам или под залог будущей оплаты. Прямо из вестибюля можно было попасть в испанский ресторан и бар «Эль Кихоте». Между двенадцатью этажами отеля курсировал самый медленный лифт, какой только можно найти в американских гостиницах, а двери его открывались в лабиринт выкрашенных жёлтой краской коридоров и номеров самого разного размера, формы и уровня комфорта. Номер Леонарда на четвёртом этаже освещался свисавшей с потолка лампочкой и был укомплектован маленьким чёрно-белым телевизором, плиткой и умывальником; надо было досчитать до десяти, чтобы слить из крана ржавую воду. Больше половины людей в отеле «Челси» жили там постоянно. Некоторые из них, казалось, жили там только для того, чтобы в дальнейшем получить номер побольше и получше. Писательница и журналистка Тельма Блиц называет «Челси» «большим богемным братством», и Леонард – бывший президент студенческого братства – «чувствовал там себя как дома».

В этом доме у него было всё что нужно, включая женщин, на которых он мог опереться. С девятилетнего возраста, после смерти отца, Леонарда опекали женщины. В его младенческие годы в музыкальном бизнесе этими женщинами были Мэри Мартин и Джуди Коллинз. In My Life был тогда самым коммерчески успешным альбомом Коллинз, он продержался в американских чартах тридцать четыре недели, о нём говорили, песни с него часто крутили по радио. «Тогда был пик эпохи «поп-успеха», золотой век поп-музыки, – говорит Коллинз, – дело было отчасти в этом, а отчасти в усилиях, которые Elektra вложили в продвижение альбома». Так как «Suzanne» очень сильная песня, а Коллинз не скупилась на комплименты её автору, на самого Леонарда тоже обратили внимание. В частности, им заинтересовался продюсер Джон Хэммонд, работавший с одним из главных американских рекорд-лейблов – Columbia.

Хэммонд принадлежал к нью-йоркской аристократии; его мать происходила из семьи Вандербильтов, дед был генералом в Гражданскую войну. Однако при всей привилегированности своего положения он, как и Леонард, выбрал для себя в жизни другую дорогу: влился в движение за гражданские права и заслужил репутацию блестящего джазового критика, продюсера и специалиста по поиску новых артистов. Хэммонд заключал контракты или работал как продюсер со многими великими музыкантами, среди которых Билли Холидей, Пит Сигер, Каунт Бейси, Арета Франклин и Боб Дилан. «Джон Хэммонд был гений, – рассказывала Коллинз. – Он разглядел в Бобе Дилане что-то более интересное, чем скучные блюзы Вуди Гатри, и подписал с ним договор на три пластинки ещё тогда, когда песни «Blowing in the Wind» не было и в помине. Он всегда внимательно следил за тем, что происходит [в музыке], и всё слушал. Он послушал мои записи (он хотел подписать меня на Columbia, но я уже неделей раньше обручилась с Elektra) и таким образом услышал Леонарда, потому что тогда его больше негде было услышать». Одновременно Хэммонду названивала Мэри Мартин: она на все лады хвалила Леонарда, посылала его книги и убеждала сходить в нью-йоркский офис «Си-би-си» на специальный – лично для Хэммонда – показ фильма Ladies and Gentlemen … Mr. Leonard Cohen . Мартин велела Леонарду сделать демонстрационную запись своих песен, и он записал их в её ванной комнате – забравшись в ванну, на одолженный у кого-то магнитофон Uher. Копию этой плёнки вручили Гарту Хадсону, клавишнику группы The Band, чтобы он изготовил нотную запись песен Леонарда, необходимую для контракта с издательством. Другую копию вручили лично Хэммонду: для этого Мартин и её коллега, юрист Э. Джудит Бергер, пришли к нему в офис в своих самых коротких мини-юбках.