Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

Из оперативной сводки Совинформбюро за 4 марта 1945 года:

«Войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление на участке восточнее города Штаргард. Немцы сосредоточили в этом районе крупные силы и в феврале неоднократно пытались отбросить наши части на юг. Войска фронта в ходе боёв измотали противника и утром 1-го марта сами перешли в решительное наступление… Наши подвижные соединения, прорвавшись в тылы врага, опрокинули и рассеяли подходившие резервы немцев. Овладев важными узлами коммуникаций…, наши войска вышли на побережье Балтийского моря в районе города Кольберг. В ходе наступления нанесено тяжёлое поражение двум моторизованным и трём пехотным дивизиям СС и другим соединениям противника. Многие немецкие части были разбиты в первых же боях. Их остатки, потеряв управление, бродят в лесах и вылавливаются советскими бойцами». (т. 8, с. 103-104)

«5 марта Сегодня гулял целый день а к вечеру ходили в розведку за языком Но хуй… Языка не достали нас обстреляли два раза и мы с тремя ранеными вернулись в свой подвал не удачно Неудобно и докладывать о таком плачевном номере».

– Мы докладывать должны были своему непосредственному начальнику майору Королёву, а тот – выше. Выходит, мы подвели Королёва. Конечно, за это ни нас, ни его никто не накажет. Взять языка – задача очень непростая, и далеко не каждый раз удаётся её выполнить. Но как бы там ни было, даже если неудача оплачена кровью, всё равно стыдно… И не столько перед начальством, сколько друг перед другом, перед ребятами из дивизионов.

На этот раз Королёву учинили хороший разнос. Язык был крайне нужен. Королёв сообщил нам об этом без обиды. Ведь он сам ставил нам задачу, указал конкретное место, где надо работать. Мы точно выполнили все его указания.

Очень часто мы действовали одинаково. Выходили в немецкий тыл, к какой-нибудь оживлённой дороге и подбирали такое место, где немцы могли остановиться, чтобы справить свою нужду. Это был почти беспроигрышный вариант. Как только немец спустит или расстегнёт штаны, мы тут как тут. Главное, чтобы не пикнул, шум не поднял. Немецкая разведка тоже очень часто пользовалась этим способом. Поэтому по одному в машине немцы не ездили. Много раз слышал, как наши солдаты о ком-то рассказывали: пошёл до ветру и не вернулся…

На передке труднее брать языка. Ползёшь на брюхе к немецкому окопу, а сам думаешь: «Может, вот сейчас навстречу своей смерти ползу». Но о чём бы ни думал, пока тебя не обнаружили, назад дороги нет. А обнаружить могли запросто. Ведь у них тоже наблюдатели сидели впереди окопов. Причём, у нас наблюдатели выделялись один-два на взвод, а у них – в зависимости от местности, чтобы ночью они находились на расстоянии визуальной связи. Было бы у немцев организовано ночное наблюдение так, как у нас, мы бы таскали языков столько, сколько нам нужно. Поэтому их наблюдателей мы очень опасались. Если он тебя заметил первым, то всё пропало. Уйти живым, конечно, шансы есть. Но на «языка» уже рассчитывать не приходится…

Потом. Начнёшь резать проволочное заграждение, вдруг, зазвенят где-то подвешенные пустые консервные банки. Или наткнёшься на специальный сигнальный кабель, который включает в их расположении электрический звонок. Под осветительную ракету можно попасть. В спокойное время, когда не шли бои, немцы пускали ракеты с интервалом три-пять минут. Ракетчики находились друг от друга на расстоянии метров триста, не больше. А это значит, что на местности перед окопами не было участка, который бы не освещался их ракетами.

Хотя немецкой предусмотрительностью мы тоже пользоваться умели. Кто-нибудь из нас в стороне специально банками загремит. Поднимается стрельба. Мы под этот шум проникаем за проволочное заграждение. Через какое-то время он снова гремит банками – снова стрельба. Потом ещё раз, ещё раз. А мы делаем своё дело.

Конечно, тот, кому доставалась в разведке такая задача, нередко оказывался убитым. Поэтому прибегали к такому способу только тогда, когда не оставалось других. Что ж, приходилось платить дорогую цену, чтобы выполнить главную задачу. «Язык» нужен на верх, а там не спрашивали, какой ценой он добыт. «Язык» должен быть в штабе, потому что должен быть, если отдан на то приказ! А значит, никаких наград за «языков» не получали. Да кстати, об этом и не помышляли. Считали каждый поиск обычной для себя работой.

На нашей территории немцы очень боялись советскую разведку и больше остерегались. А в Польше и, особенно в Германии, нам стало легче работать.

Когда идёшь в разведку, документы и награды оставляешь в штабе. С собой берёшь гранаты – в каждый карман по гранате, два запасных диска к автомату ППШ, а к ППС (автомат Симонова, рожковый.-В.М.) рожков брали столько, сколько можно с собой унести. На немецкий манер запихивали их в голенища сапог. Только у немцев сапоги были раструбом, и они могли засовывать в них по нескольку рожков. А в наши сапоги заходило только по одному.

Конечно, для фронтовых разведчиков нужна была специальная форма, чтобы каждому предмету было своё место, и чтобы ничто не мешало тебе двигаться. Но почему-то никто об этом не заботился.

У разведчиков действовал железный закон: независимо от того, взят «язык» или нет, своего раненого или убитого во что бы то ни стало принести обратно. Правда, случалось и такое, что из поиска не возвращался никто. Так, к примеру, произошло у нас под Житомиром. За «языком» пошли только что прибывшие к нам курсанты разведшколы, десять человек. Не вернулся никто. Что там с ними случилось, мы так и не узнали.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 5 марта 1945 года:

«Войска 1-го Белорусского фронта, продолжая наступление, 5 марта овладели городами Штаргард, Наугард, Польцин – важными узлами коммуникаций и мощными опорными пунктами обороны немцев на Штеттинском направлении, а также с боями заняли более 150 других населённых пунктов… Немцы потеряли только убитыми свыше 4 тысяч солдат и офицеров». (т. 8, с. 104-105)

«6 марта С утра выпили А до вечера спали в 9 ч. вечера идем обратно за языком Теперь идем в 5терых Тры ушло в госпиталь. Язык нужен во чтобы то не стало А ноч сегодня должна быть темная потому что хмарно!!! До проволочного заграждения добрались за 20 мин. перерезали и по пластунски двинулись дальше Я первым дополз до траншеи в ней никого не было видно. Но только я спустился как показался фриц с котелками Он шол прямо ко мне Я подпустил его в плотную и ударил его прикладом по голове и когда он падал то всего меня облил супом гороховым. Я быстро вытащыл свою добычу наверх а здесь братва подхватила и мы его поволокли как миленького. Я боялся за то что я думал что я его на смерть убил Думаю если не отойдет то все пропало А мертвый нам на хуй нужын. Но когда втянули в свою траншею и начали лить холодную воду на голову он зашевелился и начал что то бульмотать по немецки Думаю он на меня сердился за то что я не дал ему суп покушать Хуй ему в зубы наша задача выполнена