Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Каждый вечер, сидя в темной землянке, Щербаков зачеркивал крест-накрест клетку прошедшего дня, порой шепча старую солдатскую пословицу: «День прошёл, и хрен с ним», и в который раз считая, сколько дней осталось до желтой клетки – "вывода" батальона. Но желтая клетка вновь переносилась вперед – новые слухи, новые даты, сначала на середину, потом на конец декабря. Скоро Новый 2000 год. Где он его будет отмечать и будет ли? Тоска и безысходность.

Тем временем дембелей-мотострелков начали менять. Среди дня без предупреждения пришли два ГАЗ-66 с "молодняком", недавно закончившим "учебку" и привезенным очередным эшелоном в Чечню. Вместе с "молодыми" в батальон прибыла пара десятков контрактников, решивших "подзаработать" – деньги обещали хорошие. Машины приехали неожиданно, чтобы у дембелей не осталось времени что-либо из вооружения захватить с собой на "гражданку" или продать-обменять местным, ведь концов потом не найдешь. Дембелей пересчитали, собрали закрепленное за ними оружие, быстро погрузили в эти же машины и отправили сначала в расположение штаба батальона, затем с ближайшей станции Червленая-Узловая эшелоном домой. Железнодорожная ветка проходила недалеко от занявшей оборону 4 МСР, и через несколько дней эшелон с дембелями проходил как раз по ней. Случилось это среди дня, и бывшие военнослужащие, узнав знакомые места, высунулись из окон, махая руками и что-то крича сквозь стук колес. В ответ оставшиеся дослуживать свои месяцы бойцы 4 МСР принялись палить в воздух из автоматов трассерами, пускать в небо ракетницы, устроив прощальный салют дембелям. Дембельский экипаж 172-го тоже пострелял в воздух, но больше от злости – замены танкистам до сих пор не пришло.

Еще в Дагестане, перед началом боевых действий, всем военнослужащим батальона выдали медпакеты, в них, помимо бинта и резинового жгута, лежал маленький шприц-тюбик промедола. Промедол обладал сильным обезболивающим эффектом и облегчал боль при ранении – его нужно вколоть (можно прямо через одежду) в место рядом с раной. Периодически шприц-тюбики пересчитывали, так как помимо обезболивающего, промедол являлся еще и наркотическим средством и служил заменителем героина или других наркотиков. Факты пропажи шприцев участились с приездом контрактников, многие из которых оказались алкоголиками и наркоманами. Хитростью, угрозами такие контрабасы-наркоши забирали промедол у солдат-срочников и использовали его не по назначению – кололи себе, чтобы "поймать кайф". В использованный шприц затем набиралась обычная вода и возвращалась назад срочнику. Теперь шприц становился не только бесполезен, но и нес угрозу заражения, зато его можно посчитать при ревизии.

Узнав о таких делах, Щербаков забрал промедол у своего экипажа и, сложив все три шприца в футляр вместе со своими очками, положил во внутренний карман камуфлированной куртки.

«Если что, шприцы в футляре, – сказал он Кравченко и Обухову, – пусть лучше у меня лежат – целее будут».

У других экипажей своего взвода шприцы он не стал забирать, понадеялся на здравый ум танкистов, да и танки всё время стояли порознь, а обезболивающее должно находиться всегда при себе, или хотя бы у одного из членов экипажа.

25 ноября. 11 лет Питерскому ОМОНу, но Щербаков, приглашенный на празднование, так и не попал на блокпост – какие-то текущие дела, экономия горючего, а пешком одному далеко и небезопасно. К тому же жилище без присмотра нельзя оставлять – кто-то во время отсутствия экипажа пробрался в землянку и украл подаренный омоновцами берет, ранее висевший на стене в изголовье топчана. Чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей, лейтенант решил воплотить в жизнь свою давнюю задумку – сделать знамя казачьего генерала Бакланова, под которым он воевал с чеченами в далеком девятнадцатом веке. Из сумки, лежащей в командирском ЗИПе, Александр достал черные "семейные" трусы, выданные ему на вещевом складе еще летом сердитым прапорщиком Зарифуллиным. Трусы оказались огромные, явно не Сашкиного размера. Раскроив их и сделав максимально большой прямоугольник, обшил его черными нитками по периметру. Затем самое интересное и ответственное – белой масляной краской, оставшейся от надписи "Танюша", нарисовал в центре череп со скрещенными костями и надпись на старославянском по кругу "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь." Когда краска высохнет, Щербаков думал прикрепить его на высокую танковую антенну, а пока повесил в землянке сушиться.

Суббота 27 ноября, приехал заправщик КрАЗ с дизтопливом для танков. В этот день Щербаков должен гулять свидетелем на свадьбе у товарища в своём далеком родном городке. Об этом договорились еще по весне, когда Сашка и не подозревал, что "загремит" в армию. Сегодня, вместо того чтобы веселиться, он, весь в грязи, пропахший солярой, вместе со своими бойцами лазил по танкам, сначала замеряя количество оставшегося горючего, потом отслеживая, сколько его залили. Такая вот "свадьба". Вечером привезли уголь для буржуек, и лейтенант вместе с экипажем таскал его к своей землянке, насыпав в кусок брезента.

На следующий день поехали с Димой Кушнировичем в штаб 2 МСБ, Кушнирович по своим делам, Щербаков получать задания от своего командира роты. Рынок в Шелковской жил своей жизнью, словно нет никакой войны, по улицам шли дети со школьными ранцами, работали киоски. На обратном пути заехали на телеграф, наконец-то Щербаков дозвонился домой. Минут десять разговаривал с родителями, на счастье, оказавшимися дома. В телефонной трубке гуляло эхо, так как связь шла через спутник, однако всё равно все были рады слышать друг друга. Но что расскажешь за десять минут?

В расположение 4 МСР Александр ехал грустный, вспоминая родные голоса. На последние 28 рублей купил бритвенные лезвия для своих экипажей – те заросли щетиной, и за их внешний вид Щербакову постоянно доставалось от командира танковой роты.

Начало декабря. Уже пару недель в баню никого не возили и в расположение роты баня не приезжала, поэтому мылись, кто как мог – из полторашки с подогретой на буржуйке водой, спрятавшись от ветра за танком. Полностью помыться не удавалось – воды очень мало, да и в полторашке только сэкономленная питьевая. Нижнее белье Щербаков стирал в большой луже с отстоявшейся водой и сушил потом на танковой пушке. Днем температура поднималась, порой можно ходить в одной майке, ночью опускалась к нулю, и часто поутру всё вокруг окутывал белый густой туман. Повсюду грязь с глубокими колеями от танков и грузовиков, на берцах налипает килограммами, и, когда идешь, приходится постоянно останавливаться и счищать её палкой.

С "бэтерами" пытались бороться путем их отлавливания в швах одежды с последующим уничтожением, раздавив между ногтями. Бывалый экипаж 172-го более кардинально подошел к уничтожению назойливых насекомых – в привезенном с мародерки тазике для белья по очереди кипятили свои "комки" на костре. Дембеля надеялись, что всё-таки скоро они уедут домой, а где здесь раздобудешь новую дембельскую форму?