Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Мотострелковая рота с танковым взводом промчалась по пустынным улицам Шелковской и выехала на её южную окраину. Слева мелькали стволы густого леса, справа – поросшие высокой жухлой травой поля и редкие деревца посадок. Мимо пронеслось мусульманское кладбище с каменными надгробиями, над многими из них высились длинные металлические шесты с полумесяцем и звездой на конце. Такие шесты устанавливали на могилах погибших в газавате – "священной войне", а газаватом боевики называли первую чеченскую компанию, да и вторую тоже. На развилке, чуть не доезжая окраины села Харьковское, колонна свернула направо в поле. В километре виднелись стоящая в окопах техника и палатки.

Здесь, на южных рубежах Шелковской, занимал круговую оборону второй мотострелковый батальон. Севернее батальона протекал глубокий арык, с других сторон раскинулись заброшенные поля. На опасных направлениях наставили растяжек с сигнальными ракетами, некоторые места заминировали. Отдельно в окопах стояла артбатарея со своими 152-миллиметровыми гусеничными САУшками, за масксетями прятались заправщики, недалеко от арыка стояла штабная палатка, чуть дальше – палатка медвзвода и ремвзвод.

Занимавшая круговую оборону 5 МСР и два танковых взвода 18 декабря по приказу командования покинули батальон и выдвинулись в сторону Терского хребта, чтобы занять оборону в кольце внешнего блокирования города Грозный в районе высоты Ястребиная. Об этом Щербаков узнал позже, не обнаружив ни одного танка на новом месте. Лишь пустые танковые окопы и брошенные землянки напоминали о стоящих тут недавно танкистах. 6 МСР так и осталась стоять в районе переправы через реку Терек в семи километрах от Шелковской. По распоряжению командира батальона майора Бельского на переправу к пехоте отправили 158-й танк, так что под прямым командованием Щербакова остался его экипаж и 172-й танк с новым экипажем.

Землянка лейтенанту досталась хорошая, раза в два больше прежней, здесь до него жил командир роты. Внутри двое деревянных двухъярусных нар, стол, прочная крыша. Снова провели свет, поставили буржуйку и повесили документацию на стену, в ящик от снарядов поставили автоматы. Старшина танковой роты Юра Петров пока остался в батальоне и жил в новой щербаковской землянке. Юра оказался классным старшиной и вообще хорошим человеком, хотя Щербаков всё равно смотрел на него настороженно и пока сильно с ним не откровенничал. Одним из плюсов прапорщика был старый кассетный магнитофон, который Кравченко подсоединил к танковым аккумуляторам, теперь можно послушать музыку на ловившем здесь махачкалинском радио "Прибой" или покрутить зажеванные и затасканные всем батальоном кассеты.

С едой стало лучше, сейчас Щербаков на завтрак, обед и ужин ходил в офицерскую столовую-палатку. Еда, конечно, довольно однообразная, но всё же не сухпай. И первое и второе, а главное, свежее и горячее. Баня-палатка тоже под боком, для солдат и офицеров отдельно.

Из полка приехал офицер финансовой службы, привез наличку. Офицерам выдали по 500 рублей, солдатам по 50. Старшина лично получил деньги за солдат-танкистов, дабы старший призыв не отобрал их у более младших и не накупил себе водки или еще чего. В Шелковской на рынке Юра купил бойцам сигарет с фильтром, зажигалки, пряники, чай и еще по мелочи на их общие 400 рублей. Щербакову прапор достал резиновые сапоги – грязь в батальоне стояла непролазная, частые дожди, вся земля разворочена гусеницами танков, САУ и колесами грузовиков, постоянные туманы, густые и стоящие сутками.

На следующий день прибыли грузовики с Терского хребта, где стояли 5 МСР и танкисты 1ТР, за стройматериалами. Разбирали свои бывшие землянки, часть машин уехала на "мародерку" – на хребте с досками туго, танкисты там ночевали в танках, пехота – в наскоро отрытых окопах. Сухпай весь кончился, поэтому, помимо стройматериалов, на хребет грузили упаковки сухого пайка. В следующее утро вместе с грузовиками на Терский уехали одна из полевых кухонь и прапорщик Петров, его туда вызвал командир танковой роты Абдулов.

Александр шел в сторону столовой, продираясь через непролазную грязь, рядом с ним остановился огромный Урал-кунг с белыми буквами ТР на водительской двери. Из кабины в коричневую жижу спрыгнул высокий офицер с наголо бритой головой.

– Лейтенант! – с ходу закричал он. – Почему не докладываете!

Щербаков растерялся, не сразу узнав в лысом старлее Игоря Сенчина.

– Товарищ старший лейтенант, – вытянувшись по стойке смирно, начал Щербаков…

– Саня, здорова! Да расслабься ты! – весело заорал Сенчин. – Как жизнь? – и кинулся обниматься.

2 ТР заняла оборону в районе станицы Калиновской вместе с 1 МСБ. С ротой в Чечню приехали комбат Купцов, начштаба ТБ майор Кукушкин, Сенчин зампотехом и Саня Сыскарёв командиром роты. 1-й мотострелковый батальон и танковая рота прибыли явно не на замену, а значит, дело принимало всё более серьезный оборот. На вопрос, чем занимается 2 ТР, Сенчин сказал, что охраняют какой-то нефтезавод, куда и когда дальше поедут – не знает. Через час, о чем-то поговорив с Бельским, он уехал назад в Калиновскую, находящуюся в 70 километрах от Шелковской.

В расположении мотострелкового батальона безызвестного Александра начали узнавать и замечать, ведь танков здесь осталось всего два и находились они в распоряжении Щербакова. Третий танк из щербаковского взвода охранял переправу через Терек вместе с 6 МСР. Теперь Щербаков, как представитель танкового подразделения, каждый день ходил на офицерские совещания в штабную палатку, а оба его танка назначили в группу быстрого реагирования. В случае необходимости по сигналу тревоги танки вместе с частью 4 МСР должны выдвигаться на опасные направления и решать поставленные боевые задачи.

Щербаков уже многих офицеров знал по именам, почти со всеми перезнакомился, а его все по большей части стали называть Саня-танкист. Лейтенант в порядке очереди теперь заступал дежурным по штабу батальона, хотя это ему и не нравилось – всё время находиться рядом с начальством.

Все подразделения в батальоне на виду, и Александр постоянно наблюдал, как их командиры управляют своими бойцами. Видя, что офицеры со своими солдатами не церемонятся и, наконец, осознав, что всё-таки "куда солдата ни целуй – везде жопа", Щербаков понял – надо действовать, действовать срочно! Тем более, что забившие на всё и вся дембеля наконец-то уехали, а остальные бойцы его взвода еще не совсем успели оборзеть. Он всё чаще стал покрикивать на свой экипаж, если они медленно выполняли приказ или задание, а на 158-м танке вообще давал волю чувствам – гонял молодых, поначалу раздавая пинки и подзатыльники за малейшую оплошность. Больше всех такому обращению противился Кравченко, да и у лейтенанта на земляка рука не поднималась, поэтому он частенько просто орал на наводчика, тот делал обиженно-недовольное лицо, но приказ выполнял. Постепенно в управлении двумя экипажами всё наладилось, приказы и указания стали исполняться четко и в срок. До 172-го Щербаков еще не добрался, но решил при первом же его посещении тоже навести там порядок.