Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

– Да ты внимательней смотри! Кравченко, – Щербаков ткнул своего дремавшего наводчика. – Глянь, видишь свет там, в подвале?

– Что-то светит периодически, – через какое-то время сказал Кравченко, оторвавшись от ночного прицела.

Щербаков пошел к "вованам". – Мужики, не знаете, кто в том подвале может быть? Ваших нет, случаем?

– Не должно быть наших. Да вы с танка туда долбаните и всё!

– С танка нас же осколками может задеть. Может, постреляем туда из автоматов?

– Да давай. Если в ответ начнут стрелять, тогда точно с танка долбите.

Танкисты и бойцы внутренних войск залегли за грудами кирпича, направив стволы своих АК в сторону здания с подвалом.

– Сейчас по команде выпускаем по магазину в сторону подвала. Старайтесь целиться по полуподвальным окнам, где мелькает свет, – негромко сказал лейтенант. – Готовы? Огонь!

Дюжина автоматов загрохотала, выпуская пули туда, где на черном фоне стены едва различались контуры подсвеченных изнутри подвала окон. Трассеры рикошетили от кирпичной кладки здания, разлетаясь в разные стороны цветными пунктирами. Магазины опустели, и наступила звенящая тишина. В ответ ни выстрела. В окнах подвала темнота.

«Часовые, наблюдать в сторону здания! По сторонам тоже смотреть, это вам не дома!» – Щербаков всё пытался что-нибудь разглядеть в черноте.

До утра в окнах подвала свет больше не мелькал, а Рудаков и Сулейманов простояли в карауле всю ночь.

Морозное утро 20 января. Солнце просвечивает сквозь дымку, затянувшую небо. Щербаков, задремавший лишь под утро, проснулся в холодном танке. Руки и ноги затекли, даже "бэтэры" затихли от холода и почти не донимали своими укусами. Очень хотелось есть, но сухпай перед штурмом никому не выдали, поэтому первое, что сделал лейтенант – закурил, чтобы убить мучивший голод. Откинув крышку люка, он выглянул наружу. Танки молчаливо стояли, покрытые белым инеем. Около стены пакгауза грелись у костра танкисты. ВВшников вместе с их БТРом на прежнем месте не было. Где-то вдали громыхают редкие взрывы и глухо доносятся выстрелы, но с территории консервного и молочного тишина. Александр снова попытался связаться с командиром роты, комбатом, начальником штаба – молчание в эфире. Наконец через час безуспешных попыток в наушниках раздался знакомый голос комбата, – Прокат 30, это Вьюга 40, прием!

– На приеме Прокат 30.

– Прокат 30, доложите обстановку.

– Вьюга 40, нахожусь на той же позиции, где был выставлен вместе с Эшелоном. Сейчас стоим одни, без Эшелона. Что нам делать?

– Оставайтесь на месте! Вы в резерве. Ждите приказа! Как понял, тридцатый?

– Приказ понял. Стою в резерве. На приеме.

– Конец связи.

К обеду выстрелы со стороны заводов вновь загрохотали с прежней силой, постепенно продвигаясь вперед. Судя по всему, наши выдавливали боевиков с территории молочного и консервного. Некоторые из танкистов 3-го ТВ опять порывались куда-то ехать на подмогу, но лейтенант ясно дал понять: приказ комбата – находиться в резерве и ждать приказа. Бойцы сгрудились у костра, что-то негромко обсуждая и косясь на торчащего из люка Щербакова.

– Товарищ лейтенант, – почти шепотом позвал Александра механик Обухов. – Я нашел кое-что, – и он аккуратно положил на нос танка картонный ящик, покрытый инеем.

– Чё там? – нехотя спросил Щербаков.

– Вот! – Обухов, словно фокусник медленно раскрыл верхние створки ящика. На дне его в несколько рядов сверкали на солнце металлические банки без какой-либо маркировки. – ВВшники, наверно, забыли. Я в пакгаузе лазил и нашел.

– Ну-ка давай нож тащи, открывай скорей!

– Тушенка с рисом, товарищ лейтенант! – радостно сказал Обухов, вскрыв ножом одну из банок, двадцать банок всего.

– Так, давай по шесть банок на два других экипажа раздай, остальное сюда! Почти поровну. А открытую давай мне, на дегустацию, – сказал лейтенант, доставая из ЗИПа алюминиевую ложку.

Тушенка с рисом превратилась в сплошной кусок льда, но голодные танкисты, не евшие ничего больше полутора суток, накинулись на неё, выскребая из холодных банок мерзлую массу и оттаивая её во рту. На костре грелась вторая порция, шипя жиром и развеивая в морозном воздухе умопомрачительный запах тушеного мяса.

После неожиданного обеда настроение у всех стало повеселее. Да и стрельба в районе молочного и консервного заводов утихла. Теперь глухой грохот раздавался левее впереди, где за разрушенными зданиями скрывалась река Сунжа. За кормой последнего танка в переулке показался БРДМ с развевающимся на антенне российским триколором. БРДМ двигался в сторону танков, оставляя на запорошенной за сутки белым покрывалом дороге грязную колею. Из люка "бардака" выглянул лысый здоровяк. – А где равняйсь-смирно?! – весело закричал он, глядя на напрягшегося Сашку.

– Сенчин, ты что ли? – узнав командира 2 ТР, Щербаков поспешил навстречу к прыгающему на землю Сенчину. – Игорян! Как я рад тебя видеть!

– Здорова, Саня! – Сенчин заключил лейтенанта в объятия. – Как вы тут?

– Да мы что, в резерве стоим! У наших там жопа, видать. На связь не выходят, комбат только вчера ответил. Непонятно, кто живой, кто мертвый. Ты-то как? Вы же на Терском стояли?

– Так мы и стоим там со штабом полка, – сказал Сенчин. – А за мной вчера Купцов приезжал и сюда привез, вместо Абдулова.

– А что с ним?

– Да ранили вчера тяжело. Когда он в свой люк залезал, в танк с РПГ попали, вот его осколками и посекло всего. На хребет увезли, а оттуда на "вертушке" в госпиталь. Ты вообще что ли не знаешь ничего? Экипаж 151-го погиб полностью, от танка ничего не осталось, на 153-м командир насмерть, у наводчика тяжелое ранение. Пехоту там покромсало жестко, шестую роту и пятую…

– 151-й? Мы же с Кузекиным вот только перед штурмом водку пили… – ком подкатил к горлу Щербакова. – А с шестой ротой я должен был идти, да переиграли, видимо, перед самым утром. Заводы-то взяли?

– Взяли, так что недолго тебе здесь стоять! Чехи в частный сектор отошли. Меня комбат послал посмотреть, как вы тут. Ладно, давай! – Сенчин пожал на прощанье руку лейтенанту и, забравшись на БРДМ, уехал в обратном направлении.

Через несколько часов на связь вышел комбат. Поступил приказ возвращаться на базу. Танки завели, развернули на месте, сгребая мерзлую землю гусеницами, и взвод двинулся в направлении АвтоВАЗа.

Въезжая на территорию автопредприятия, где сейчас базировался 2-й мотострелковый батальон, Щербаков был очень удивлен поведением однополчан.

– Саня, ты живой? Щербаков, братишка! Живой! – завидев торчащего из люка лейтенанта, кричали ему знакомые офицеры и контрактники.

Он, не понимая, махал рукой в ответ. – Живой, конечно! Что нам, танкистам, будет?