Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Отстреляв очередные четыре снаряда, 157-й выехал из окопа на безопасное расстояние. Щербаков откинул крышку люка и выглянул наружу. Сзади хлопали выстрелы батальонных минометов, спереди грохотали взрывы на мосту.

– Товарищ лейтенант! – донеслось откуда-то слева.

Александр повернул голову и увидел продирающегося сквозь бурьян мотострелка без бронежилета. Лицо солдата перепачкано землей и засохшей кровью, бушлат весь в грязи. В руках боец держал АКС-74 с примотанным к прикладу резиновым жгутом перевязочным медпакетом.

– Товарищ лейтенант, – задыхаясь прокричал солдат, – там «мэтэл» подбили с ранеными, комвзвода просит танк, раненых вывезти!

– Лезь скорей на борт, покажешь, куда ехать! – сквозь грохот двигателя крикнул лейтенант, – Прокат 31, я Прокат 30. Прием!

– На приеме 31-й!

– Продолжай выполнять задачу! Прикрой меня!

– Понял тебя 30-й! Прикрываю!

Танк с бортовым номером 158 заехал в окоп, а 157-й с прильнувшим сзади за башней мотострелком двинулся сквозь кустарник в сторону подбитого медицинского МТЛБУ, где ждали помощи раненые. Выехав на дорогу, по которой каждый раз ездили загружать боеприпасы, танк повернул не в сторону АвтоВАЗа, а к мосту, где, не умолкая, раздавались выстрелы. МТЛБУ заметили сразу, он стоял на обочине дороги с растянувшейся во всю длину гусеницей. Раненых уже вытащили из бронированного тягача и положили на землю с безопасной от пуль и осколков стороны. Тем временем боевики подобрались ближе к мосту, заняв оборону в частном секторе. Оттуда теперь с большей вероятностью можно попасть из РПГ в танк или МТЛБУ, потому нужно торопиться.

Танк съехал с дороги в глубокий кювет, чтобы его как можно меньше было видно со стороны частного сектора. Щербаков спрыгнул на мерзлую землю, за ним Кравченко и мотострелок. Пригибаясь, они побежали в сторону «мэтэла». Рядом с тягачом лежали семеро пехотинцев, наскоро перемотанных пропитанными насквозь кровью бинтами. Кто-то стонал, остальные не подавали признаков жизни. Тут же, на обочине, заняли оборону несколько солдат медвзвода под командованием прапорщика Славы Румянцева.

– В-вовремя вы, т-танкисты, – Румянцев повернул голову. – К-кажись, на мину наехали, если бы с РПГ попали, то всё… – заикаясь сказал прапорщик. – Саня, раненых срочно в батальон надо, на промедоле все!

– Пацаны, кто сам может ходить, быстро лезьте на танк! – Щербаков махнул в сторону стоявшего 157-го. – Слава, давай «тяжелых» перетащим, на трансмиссию закинем, пока нам тут всем кирдык не пришел!

Трое раненых, которые сами могли передвигаться, пригибаясь, заковыляли к танку, одному из них помогал идти Кравченко. Щербаков с Румянцевым потащили первого тяжелораненого в том же направлении, взяв его за руки и ноги. Второго таким же способом несли солдаты-медики. Боевики перенесли часть огня на МТЛБУ, зная, что где-то за ним прячется танк, но медицинский тягач скрывал стоявший в глубоком кювете 157-й. Пули и осколки рикошетили по броне «мэтэла», однако подобраться ближе и вести прицельную стрельбу по нему не давали засевшие в ближних к мосту частных домах остатки штурмовых групп батальона, батальонные минометчики и танки 3 ТВ.

Первых двух раненых донесли до танка, вчетвером затащили на трансмиссию. Лейтенант закинул мешавший зимний комбинезон на башню, и все вновь побежали к тягачу. Время тянулось, как во сне, в любой момент боевики могли начать обстреливать этот квадрат из минометов. Двух оставшихся раненых также подхватили и понесли к танку. Руки Щербакова были в грязи и чужой крови, всё происходящее словно в тяжелом кошмарном сне.

– Автоматы заберите, быстрей давай! – Румянцев, накладывая жгут на ногу раненого бойца, прокричал с залитой кровью трансмиссии.

Зарычав двигателем, танк вылез на дорогу и устремился в сторону АвтоВАЗа. Вслед ему неслись вражеские пули, но падали далеко позади него.

В расположении батальона раненым оказали возможную на данный момент помощь и на ГАЗ-66 первую партию «трехсотых» срочно вывезли на Терский хребет.

В штаб полка доложили о больших потерях при штурме моста. Имеющимися на этот момент в батальоне силами дальнейшее наступление и удержание позиций на данном участке невозможно. Заместитель командира полка Шугалов и комполка Чебышев приняли решение отступить на прежние позиции, тем самым сохранив жизни оставшихся солдат и офицеров. Отступать приходилось вплавь через Сунжу – по обстреливавшемуся со всех сторон мосту выход закрыт.

Отход остались прикрывать бойцы разведвзвода. Они закрепились в прибрежных домах частного сектора. Разведчик рядовой Александр Цой, ведя огонь по засевшим в ближнем доме боевикам, успел «завалить» нескольких бородачей, но на всех патронов его магазина не хватило. Перезаряжая автомат, он погиб от взрыва вражеского РПГ. Александру взрывом оторвало руку и ногу. До вечера разведчики держали оборону на правой стороне реки. Когда совсем стемнело, поступил приказ отходить на левый берег. Мёртвого Цоя сослуживцы завернули в одеяло и вытащили из дома. Боевики тоже отступили ближе к многоэтажкам, скрываясь от танкового и минометного обстрелов. Разведчики почти на ощупь медленно спустились к Сунже по скользкому берегу, ища брод, через который прошлой ночью перебирались на правый берег. Тело Цоя, лежащего в окровавленном одеяле, несли четверо разведчиков. На середине реки они провалились в донную яму, течение вырвало из окоченевших рук одеяло с погибшим бойцом и понесло куда-то в темноту. Мокрые насквозь, солдаты с трудом выбрались из реки на покрытый инеем берег. Искать тело ночью в бурном потоке не имело смысла. К тому же несколько разведчиков были ранены, а еще нужно добраться до базы по незнакомому городу, полному смертельных опасностей.

На мосту оставшиеся в живых мотострелки весь день пролежали за своими укрытиями, боясь пошевелиться и получить пулю от вражеского снайпера. Среди них, сжимая покрытый инеем автомат в замерзших руках, лежал старший лейтенант Сергей Тодоров. Ему не посчастливилось перебежать мост вовремя. Прячась от шквального огня, он укрылся за бетонным бортиком тротуарной дорожки. Несколько раз Сергей пытался ползти вперед, но тут же над головой начинали свистеть пули, высекая искры по железной решетке ограды моста. Рядом, скрючившись за бетонным блоком, лежал раненный в руку солдат-связист с разбитой осколками переносной радиостанцией.

К обеду стало ясно, что батальон оставил правый берег, отступив на прежние позиции, и выбраться отсюда можно только, когда стемнеет, либо если туман скроет мост. Но до темноты еще долго, туман не предвиделся, наоборот, еще больше подмораживало, делая воздух кристально-чистым. Дымовая завеса тоже не помогла бы – мост хорошо простреливался боевиками не только спереди, но и с правого боку, из пятиэтажек. Оставалось ждать ночи. Клонило в сон от холода и стресса, за долгие часы вынужденного лежания на морозе мышцы во всем теле застыли. Сергей, пытаясь разогнать кровь, шевелил замерзшими пальцами рук в шерстяных перчатках, на счастье, надетыми перед атакой. Палец лежал на курке и, казалось, примерз к нему. Несколько раз он «отключался», но потом вновь приходил в себя. В нескольких метрах затих связист, не подавая признаков жизни.