Александр Черваков - Две стороны. Часть 1. Начало

– Товарищ майор, сводный батальон на общую вечернюю поверку построен. Командир первой мотострелковой роты капитан Орлов! – отрапортовал невысокий.

– Здравствуйте, товарищи! – громкий голос Шугалова прокатился над плацем и затих где-то за белеющими в сгустившейся темноте казармами.

– Здравия желаем, товарищ майор! – хор сотен голосов потряс душный вечерний воздух. Щербакову показалось, что первые ночные звезды дрогнули от его раскатов.

Пока командиры подразделений докладывали о результатах поверки командиру батальона, над подразделениями опять поднялся небольшой гул. Сашка смущенно топтался на своём месте, не зная, куда себя деть и как себя вести. Он старался спрятать своё лицо в тень от бьющих в центр плаца прожекторов, чтобы солдаты не видели его растерянного вида. Бойцы с интересом поглядывали на нового лейтенанта, о чем-то перешептываясь. Наконец доклад последнего офицера был закончен. Старлеи, капитаны и майоры строевым шагом разошлись и заняли места в своих ротах. Опять зазвучали команды «равняйсь-смирно», и подразделения со строевыми песнями стали расходиться по казармам. Под командованием Сенчина танкисты также строевым шагом направились к своей казарме.

Танкисты – Отечества сыны,

Как воздух, мы Родине нужны.

Пройдём мы снег, и лед, и пламя

За счастье и покой родной страны!

Строевая песня танковой роты, казалось, звучала громче всех остальных.

Построив роту в две шеренги перед казармой, Сенчин вышел на середину строя.

«Лейтенант Щербаков, ко мне!» – Игорь, раскатав рукава камуфлированной куртки, чтобы как-то спастись от проголодавшихся за день комаров, грозно оглядывал своих подчиненных. Сашка неуверенным строевым шагом вышел из строя и встал рядом с Сенчиным. Двадцать четыре пары солдатских глаз уставились на застывшего Щербакова. Комары нещадно жалили голые по локоть руки, но Сашка, словно загипнотизированный, не смел пошевелиться.

– Товарищи бойцы, – громко сказал Сенчин, – к нам прибыл новый лейтенант Щербаков Александр Николаевич. С сегодняшнего дня он является командиром первого танкового взвода. Все приказы лейтенанта Щербакова выполнять неукоснительно! Гаджибабаев, ты замкомандира Щербакова и его первый помощник. Поможешь ему разобраться в делах. Если я узнаю, что кто-то «забивает» или не выполняет приказы лейтенанта Щербакова, я тому лично разобью морду лица! Всем всё ясно? – Сенчин сверлил глазами строй.

– Так точно, товарищ старший лейтенант! – дружным хором отозвались бойцы.

– Лейтенант Щербаков, встать в строй! – Сенчин хлопнул по плечу Сашку. – Если что, сразу мне говори – разберемся.

Кивнув, Александр уже более уверенным строевым шагом встал в строю на своё место. «Надеюсь, на сегодня потрясений больше не будет», – подумал он. После дальнейшей непродолжительной речи Сенчина об итогах дня, сдобренной ненормативной лексикой Игоря, рота направилась в казарму на подготовку к отбою. Сенчин, Щербаков и Баранкин через опустевший плац направились в общежитие. По дороге к ним присоединилась пехота – Звонарев и Иващенко.

– Саня, я сейчас вернусь, кипиш в казарме наведу и сходим за бухлом, я тебе покажу, где его брать. – проходя в помещение для младших офицеров, сказал Сенчин, – На завтра расписание занятий нужно сверить, что вообще по расписанию. Или лучше, Вася, – обратился он к Баранкину, – сходи с Саней, а я пока пойду в роту. Закусить есть чего?

– У меня пара пирожков осталось, – Щербаков достал из сумки промасленный газетный сверток.

– Да, маловато, – Игорь почесал лысый затылок. – Петруха, слетай к себе, пошукай там чего-нибудь. И запить, может, «Yupi» есть развести. А ты, – повернулся он к Звонарёву, – иди своих и Петрухиных «отбей» и тоже, если есть чем закусить, тащи.

Разрулив таким образом ситуацию, Сенчин умчался в танковую роту производить отбой личного состава. Иващенко отправился искать закуску. За ними в свою роту на отбой ушел Звонарев.

– Ну что, пойдем за водкой? – Баранкин вопросительно посмотрел на Щербакова. – Деньги только не забудь.

– А магазин разве работает? – с сомнением посмотрел в темнеющее окно Сашка. Чёрный небосклон был усыпан звездами. На безоблачном небе был виден даже Млечный путь, который не увидишь за огнями ночного города.

– Магазин, конечно, не работает, – Вася, с некоторым пренебрежением посмотрел на Щербакова. – Как говорил товарищ Ленин: «Мы пойдем другим путем».

По тропинке, которая утром привела Сашку к дверям офицерского общежития, Щербаков и Баранкин продрались сквозь гущу зарослей и вылезли через пролом в стене за территорию части.

– Стой, кто идет?! – услышали они со стороны постовой будки моста.

– Свои, – в сторону моста чуть слышно сказал Баранкин. Часового, наверное, такой ответ удовлетворил, поэтому вопросов от него больше не последовало.

Под стрекот сверчков и другой ночной живности офицеры двинулись напрямик по заросшему травой лугу в сторону мерцающих в ночи окошек деревеньки Анисовки. Идти пришлось минут двадцать, спотыкаясь о невидимые в темноте кочки и наступая в засохшие коровьи лепешки. На окраине они подошли к темнеющему дому за высоким некрашеным забором. Свет тусклой лампочки, висящей на телеграфном столбе, едва освещал большие зелёные ворота с электрическим звонком на одной из створок.

– Жми, – Баранкин указал на кнопку звонка. Где-то в глубине двора раздалось противное треньканье, через какое-то время хлопнула дверь, послышались шаркающие шаги и невнятное бормотание. Загремел засов, из калитки высунулась голова старушки в вязаном платке.

– Сколько? – бабулька, видимо привыкла к столь поздним визитам и явно знала, за чем к ней пришли.

– Две, – коротко ответил Вася.

– Ходют и ходют, – калитка захлопнулась, и сопровождаемые ворчанием шаги стали удаляться.

– Здесь, конечно, раза в полтора подороже, чем в магазине, но зато круглые сутки. Если что, тут еще и сигареты продают, минералку всякую, – Баранкин, пересчитал протянутые Сашкой деньги, часть вернул назад. Наконец калитка вновь приоткрылась, и старушка протянула две бутылки «Столичной».

– Без сдачи, – Вася сунул деньги в протянутую сухонькую ладошку, и калитка тут же захлопнулась. Лейтенанты отправились в обратный путь, опять спотыкаясь и ругая коров за оставленные ими продукты жизнедеятельности.

На посту было тихо. Баранкин нашарил на земле камень и швырнул его в сторону постовой будки. Последовал глухой удар о железо и возглас: «Стой, кто идет?». На этот раз Вася вообще промолчал и, плюнув в сторону моста, полез в дыру забора. За ним, прижимая к груди две бутылки водки, нырнул Щербаков.

В общежитии их уже дожидались Сенчин, Иващенко и Звонарев. Две тумбочки были выдвинуты в проход между кубриками и накрыты старыми газетами. На импровизированном столе лежали два щербаковских пирожка, банка армейской тушенки и банка кильки в томате. Над ними возвышалась полуторалитровая бутылка с разведенным в ней апельсиновым «Yupi». Из столовых приборов серебрилась слегка погнутая алюминиевая ложка и перочинный нож, испачканный жиром. На краю притулились железная кружка с побитой зеленой эмалью и четыре мутноватых граненых стакана. Натюрморт приятно дополнили две бутылки «Столичной».