Александр Черваков - Две стороны. Часть 1. Начало

По краям охраняемых ангаров стояли крытые наблюдательные вышки с прожекторами, ночью освещавшими ворота боксов. После очередного рапорта и сдаче-приеме поста Марченко полез по гулкой железной лестнице на пятиметровую высоту вышки. На землю опустилась ночь. Где-то сзади светилось зарево ночного города, не давая пробиться свету первых звезд. С вышки просматривались близлежащая территория и ангар, освещаемый фонарями и прожектором. Походив туда-сюда по тесноватому периметру часовой будки, Марчелло присел на пол и заскучал. До дембеля оставалось каких-то полгода. Он представил, как будет «отрываться», вернувшись на «гражданку» – соберется с пацанами в каком-нибудь кабаке, закажет всякой еды, водки, купит нормальных сигарет, а не какую-то «Приму» без фильтра…

Приятные размышления прервались позывом покурить. Спички! Их не было. И спросить не у кого. Вова старался отвлечь себя от желания затянуться пусть гадкой, но всё-таки сигаретой. Сначала считал количество ворот на ангаре, потом количество прожекторов и фонарей, видимых с вышки, нашел Большую Медведицу, Малую. Приблизительное количество ночных бабочек в свете прожектора он тоже посчитал. С помощью сна отвлечься также не удалось – сон не шел, и курить хотелось еще больше. Полночи Марчелло мучился от никотинового голода, придумывая всё новые отвлекающие занятия, в том числе разборка-сборка «АК-74» с закрытыми глазами и пение песен в полголоса. Но всё это время мозг лихорадочно искал способы достать огонь и прикурить единственную припрятанную сигарету. Проверяющего, который каждый час проходил мимо вышки, давно не видно – наверное, прилег где-нибудь во время обхода и заснул.

На востоке небо стало чуть светлее. Мыслей, каким образом раздобыть огонь, не приходило, то есть они были, но не было средств, с помощью которых его можно получить. После перебора всех возможных вариантов Марченко остановился на одном, как показалось ему, единственно возможном. Когда-то в одном американском «вестерне» он видел, как лихой ковбой прикуривает сигару выстрелом из пистолета… Холостые патроны в магазине автомата Марчеллы, естественно, были пересчитаны при выдаче на пост и также будут пересчитываться при сдаче оружия. Но желание поглубже вдохнуть такого ароматного, как ему сейчас казалось, табачного дыма пересилило всё.

«Ну что мне будет за один патрон, скажу, потерял или что выдали на один меньше, да совру что-нибудь, подумал он, досылая патрон в патронник. – Да и до «караулки» далеко, спят все – услышать не должны». Зажав фильтр сигареты зубами, Марченко поднес ствол автомата, направленный в сереющее небо, к самому её кончику. В предрассветной тишине, когда люди спят самым крепким сном, а ночные насекомые и тому подобная живность умолкли после ночной суеты, раздался оглушительный выстрел. Пламя полыхнуло из ствола, опалив брови и лицо рядового Марченко, полевая кепка с разодранным от выстрела козырьком взвилась ввысь, но её стремительный полет прервала крыша вышки. От неожиданности Вова шарахнулся в сторону и по стене осел в угол смотровой будки, при этом выронив свой «АК-74», загремевший вниз по лестнице. На выстрел под оглушительный лай собак и вой сирены прибежал наряд с автоматами наперевес во главе с капитаном-начкаром. Часть бойцов рассредоточилась по периметру, часть окружила вышку с валявшимися перед ней «АК-74» и кепкой с порванным надвое козырьком. Начальник караула, задыхаясь от только что совершенной «стометровки», полез вверх по шатающейся под тяжестью его грузного тела лестнице. С опаской заглянув внутрь будки, он увидел сидящего в углу Марчелло с черным от сажи лицом и полным отсутствием бровей. Изо рта Вовы торчал сигаретный фильтр от разодранной в клочья сигареты, а рядом на полу лежала автоматная гильза.

Рассказ Китайца про ковбоя Марчелло сопровождался незатихающим хохотом. Больше всех закатывался Щербаков. «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся, Саня, – сказал Сенчин, хлонув Сашку по плечу. – Тут знаешь сколько таких клоунов есть? И не сосчитать!»

Постепенно разговоры лейтенантов становились всё громче, а смех всё сильнее. Курили уже не выходя на улицу, стряхивая пепел в опустевшую консервную банку. Баранкин лёжа под простыней, читал какую-то книжку, а потом повернулся набок и заснул, видимо, привыкший к таким шумным вечерам. Тушенка и килька были съедены, остатки «Yupi» вскоре тоже кончились, и водку стали запивать разбавленной заваркой, наливая её из солдатской фляжки. Под конец веселья в дверях показался злой майор Шугалов в тапочках и в кителе на голое тело.

– Встать! Смирно! – вскочив, скомандовал Сенчин. За ним с мест повставали остальные лейтенанты, пытаясь принять строевую стойку.

– Вы что, вообще охерели совсем, мля? Два часа ночи, мля! – с порога заорал Шугалов на попытавшихся вскочить по стойке «смирно» офицеров. – Для вас что, команды «отбой» не существует? Заканчивайте свой балаган, и всем спать! Хороший пример вы подаете молодым лейтенантам, – Шугалов сверкнул взглядом в сторону Щербакова. Развернувшись, майор громко хлопнул дверью, оставив лейтенантов стоять в нелепых позах.

– Короче, пацаны, давайте, правда, спать, – Китаец с сожалением посмотрел на пустые бутылки. – Чего вы так орали-то? Я в роту пошел.

Сенчин удалился, оставшиеся офицеры стали укладываться спать, предварительно заставив дежурного убрать остатки «пиршества». Голова Щербакова кружилась от сигаретного дыма и выпитого на голодный желудок. Не раздеваясь, Сашка повалился на ранее принесённый матрас и практически сразу заснул.

Казалось, что он только что сомкнул глаза, а его уже толкал в бок невыспавшийся Вася Баранкин: «Саня, подъем. На построение». Тошнота подкатывала к горлу, на голову словно надели тяжелую солдатскую каску. Доковыляв до рукомойника, Сашка наскоро умылся. Остальные лейтенанты ушли, и в комнате остался только Вася, запихивающий в свой полевой планшет какие-то конспекты. Кое-как приведя себя в порядок и накинув пустой планшет через плечо, Щербаков вышел из общежития и направился за бодро шагающим Баранкиным в сторону плаца. Утренняя прохлада приятно освежала лицо, но во рту господствовал июльский полдень и нестерпимо хотелось пить. На плац со строевыми песнями направлялись воинские подразделения, грохоча сапогами по остывшему за ночь асфальту.

Сенчин, с несколько помятым от вечерних посиделок лицом, уже прохаживался у построенной повзводно танковой роты.

– Почему опаздываем? В строй бегом-марш, – издалека заорал он.

Щербаков с Баранкиным прибавили шагу. Баранкин с ходу занял своё место в строю. Щербаков остановился перед строем, растерянно соображая, куда же ему приткнуться.