Александр Черваков - Две стороны. Часть 1. Начало

Через несколько часов Щербакова сменил очередной дежурный по автопарку. Про ночной случай он не решился кому-либо рассказывать, боясь, что его засмеют или еще чего хуже. Решил, что в следующий раз никого и ни за что не выпустит за пределы периметра парка.

На выходные лейтенанта Щербакова вновь отпустили в город. Инициатором этого опять оказался майор Шугалов: «Пусть лейтенант съездит, отдохнет, – сказал он попытавшемуся возразить Сенчину, – а то знаем мы этих студентов – на первых порах не пустишь, так потом вообще не найдешь».

Пообещавший привезти с утра в понедельник две «полторашки» пива, Сашка был отпущен с территории части. Выходные он провел у своей бабушки, решив просто отоспаться, постирать пропыленную, пропахшую потом форму и помыться, пусть в тазике, но горячей водой.

С понедельника, по прибытии на территорию сводного батальона, всё началось по новой.

Однажды в полдень, когда Щербаков направлялся в сторону офицерского общежития вздремнуть часок после обеда, у КПП он увидел странных солдат, одетых в форму времен Великой Отечественной войны. При ближайшем рассмотрении группа, человек около тридцати, оказалась студентами, прибывшими на полевые сборы с военной кафедры. Руководил этим галдящим стадом огромный седоусый подполковник с маленькой белой собачкой на плече. Подойдя ближе, Сашка узнал в нем некогда майора Иволгина, преподававшего у него на кафедре. В толпе оказались и несколько знакомых студенческих лиц из политеховской общаги № 4, в которой Александр жил во время своей институтской учёбы. Студенты, бывшие в то недалёкое время первокурсниками, завидев Щербакова, тоже его узнали.

– Сашка, здорово! Ты что тут делаешь? – наперебой заорали они.

– О! Рембрандт! – Иволгин тоже узнал Щербакова, хотя ни имени, ни фамилии его не помнил.

– Санёк, ну как в армии? Нормально? – студенты толпой окружили молодого лейтенанта. – Жить можно или как?

Иволгин поправил собачку на плече и сказал: «Вот, товарищи студенты, наш бывший курсант военной кафедры, – он взглядом указал на Щербакова. – Какие замечательные стенды по технической и огневой подготовке рисовал, до сих пор висят! Ты им расскажи, Рембрандт, что армии бояться нечего, что всё здесь хорошо, а я пока к командиру батальона схожу», – и подполковник зашагал в сторону офицерского общежития.

– Есть чё курить? – лейтенант, чувствовавший себя «героем дня», поправил резавший плечо ремень полевой сумки.

Студенты плотным кольцом окружили Щербакова, пожимая ему руку и протягивая сигареты. Щербаков чиркнул зажигалкой, не торопясь затянулся и, медленно обведя всех взглядом, сказал: «Пацаны, здесь полная жопа! Косите от армии, как только можете!».

В пятницу в одном из мотострелковых полков, располагавшемся в самом Волгограде, недалеко от бывшего Качинского лётного училища, назначили сборы молодых лейтенантов – всякие лекции и что-то тому подобное. Щербакову надлежало там быть к девяти утра, но куда конкретно подойти, никто не знал.

– На КПП спросишь, куда, – посоветовал Сенчин, – но обычно половина лейтенантов до сборов не доезжает.

– Почему? – спросил Щербаков.

– Ну вырастешь – поймешь, – расплывчато ответил Игорь.

Без пятнадцати девять утра Щербаков уже был в Волгограде у ворот КПП того самого полка. На вопрос, где происходят сборы, дежурный по КПП капитан ответить не смог. Проверив военный билет, он запустил лейтенанта на территорию части: «Ну ты по казармам походи, поспрашивай, – посоветовал капитан, – должны же где-то все собираться».

Щербаков, постоянно поправляя съезжавший с плеча планшет, пошел обходить огромную территорию части, на которой находилось множество зданий различной этажности. Нигде кучкующихся лейтенантов не наблюдалось. Походив около часа по территории и несколько раз пытаясь узнать информацию у встречающихся офицеров о месте проведения сборов, Александр понял, что найти «где-то затаившихся» на лекциях молодых «летёх» практически нереально. Спросив последний контрольный раз у какого-то майора о сборах и не получив ответа, он направился обратно к воротам КПП, в которые как раз въехала и остановилась серая Хонда Сивик 80-х годов выпуска. Из неё вылез эдакий мачо в зеркальных солнцезащитных очках, такие обычно носят американские полицейские. Образ дополняли черная трехдневная щетина, белая рубаха с короткими рукавами, широкие черные штаны и лаковые туфли. На волосатом запястье красовались большие часы золотистого цвета. Мачо прикурил вытянутую из красно-белой, всеми узнаваемой пачки, сигарету «Marlboro» и, затянувшись, направился вальяжной походкой в сторону медленно приближающегося Сашки. По мере приближения друг к другу оба стали замедлять ход, так как черты друг друга казались им всё более знакомыми, однако что-то здесь было странным.

«Блин, этот мачо на Эдика похож, но Эдик в армии и Хонды у него нет», – подходя к парню в полицейских очках, думал Щербаков. Парень тоже, видимо, что-то думал, глядя на Щербакова, потом совсем остановился и медленно снял очки: «Шурик!» – заорал он и бросился навстречу Щербакову.

– Эдик? Хучуев! – Щербаков кинулся к Эдику, и они крепко обнялись.

– Ты же в армии служишь? Что за прикид такой, что за тачка? Твоя?

– А ты же на железной дороге работаешь? Чё за форма? Тебя в армию загребли? – перебивали они друг друга вопросами.

– Загребли меня, почти месяц в армейке, – Щербаков удивленно оглядывал Эдика. – А мне Кролик сказал, что ты в армии.

– В армии, в военной прокуратуре служу в Волгограде, водилой у зампрокурора. Тачка не моя, ну, в общем, служба нормальная, форму редко надеваю, вот по делам приехал. Давай, я сейчас в штаб забегу и потом куда-нибудь в кафе двинем, посидим. Иди в машину садись, вот ключи, я быстро, – Эдик протянул еще не пришедшему в себя от неожиданной встречи Александру ключи от машины и умчался в сторону одного из зданий.

Друзья потом до вечера просидели в кафе, вспоминая студенческие годы. Переночевав в общаге, ранним утром Сашка уехал на полигон в Анисовку

На неделе намечались стрельбы. С медленно подкрадывающимся ужасом Щербаков поджидал это событие. Слова «будем стрелять с вкладного ствола» еще более насторожили лейтенанта. Наводящими вопросами он выяснил у коллег-офицеров, что вкладной ствол используется для выполнения упражнений учебных стрельб из танков, но стреляют из него 14,5-мм патронами с бронебойной зажигательно-трассирующей пулей. Сам вкладной ствол монтировался в стволе штатной пушки, и стрельба из него велась с использованием штатных приборов прицеливания и механизмов наведения. Осталось разузнать, как использовать эти приборы и механизмы, но времени для этого уже не осталось. «Разберусь на месте», – подумал Щербаков, засыпая накануне дня стрельб.