Александр Черваков - Две стороны. Часть 1. Начало

Утро выдалось солнечным, но ветреным. Степной песок змеями вился по асфальтированному плацу, забиваясь в гражданские полуботинки Щербакова. Живот неприятно пучило от съеденного вечером горохового пюре. Вторая порция была явно лишней, но быстрый ветер уносил газы, настойчиво лезшие из Щербакова, делая этот процесс незаметным для окружающих.

На построении перед казармами собрался весь танковый батальон в составе трёх рот. Первая и вторая танковые роты вместе с командирами рот и некоторыми командирами взводов прибыли утром на крытых армейских «Уралах». Командовал батальоном майор Купцов. Несмотря на то, что время только около девяти утра, комбат уже был немного «навеселе» и всё время подшучивал над опоздавшим на построение замначальника штаба танкового батальона капитаном Пермяковым. Пермяков злился, шевелил своими светлыми усиками, но послать «куда подальше» комбата не решался.

Первой танковой ротой командовал высокий, широкоплечий капитан Холодцов. С ним Щербаков познакомился в день, когда получил своё обмундирование. Командиром 1ТВ 1ТР был старший лейтенант Прошкин Алексей, долговязый выпускник Волгоградского политеха. Вторым взводом командовал старлей Круглов Вадим, которого Щербаков был очень рад видеть на полигоне. Третьим танковым взводом командовал худощавый лейтенант Абдулов Олег.

Во главе второй роты стояли крепко сбитый старший лейтенант Сыскарёв Александр и молодой лейтенант-взводник, в нём Щербаков узнал бывшего однокурсника Вовку Остапенко. Второй комвзвода в отпуске, третий «пиджак» на стрельбы не прибыл, так как уже долгое время находился в СОЧ (самовольном оставлении части).

Третьей ротой командовал старший лейтенант Сенчин, исполняющий обязанности комроты вместо отсутствующего старлея Апраксина, переводящегося в другую часть. Баранкин командовал третьим взводом, Щербаков первым, отсутствующий командир второго взвода Атрепьев также являлся «сочинцем», скрываясь от воинской службы.

Наконец танковый батальон двинулся с плаца в сторону танковой директрисы, куда накануне пригнали два танка для стрельб из автопарка. Вкладные стволы в стволах пушек, еще вчера, установил взвод старлея Баранкина. Вблизи с танками, занявшими огневые позиции в танковых окопах, находилась двухэтажная смотровая вышка. Танков было два, а взвода три, поэтому день обещал выдаться долгим.

Танковые экипажи выстроились в шеренгу по трое. В своё время, еще в «учебках», каждый солдат выучился на свою должность и сейчас занял положенное ему место в строю. Экипаж состоял из трех человек – командира танка, механика-водителя и наводчика орудия. Щербаков стоял позади коротко стриженного капитана Пермякова, за Сашкой переминался с ноги на ногу рыжий рядовой Сидоров. Из-за худого плеча Пермякова Александр видел расхаживающего перед строем комбата, читавшего краткую лекцию по технике безопасности на стрельбах, перемежая её ненормативной лексикой.

Под ногами валялись сотни разнокалиберных гильз, не убранных с предыдущих стрельб. «Вот оно, «богатство» любого советского мальчишки, лежит под ногами, и никто его не подбирает», – думал Щербаков, глядя на гильзы и потихоньку выпуская очередную порцию не дающих покоя газов. На память пришли воспоминания – когда Сашка учился в начальных классах, отец привез ему с военных сборов несколько патронов от автомата, пистолета и винтовки, а также с десяток стреляных гильз, ещё пахнувших порохом.

Наконец лекция закончилась, и комбат полез на смотровую вышку, не забыв прихватить с собой пиво. Командовать стрельбами он назначил капитана Холодцова.

– Ты хоть раз из танковой пушки стрелял? – капитан Пермяков посмотрел своими светло-голубыми глазами на Щербакова.

– Нет, не стрелял. – ответил лейтенант. – Стрелял из автомата два раза – один раз в школе и раз в институте на сборах.

Рот капитана растянулся в улыбке, сделав его светлые редковатые усики еще менее густыми, – Олег, кстати, – Пермяков протянул узкую сухую ладонь с длинными, как у пианиста, пальцами Щербакову. – Тогда сядешь за командира. Тебе делать ничего не придется. Сиди и смотри в ТКН, если что, я подскажу.

– ТКН – это что? – лейтенант покосился на стоящие поодаль танки.

– Это прибор наблюдения командира, – дружелюбно улыбнулся Пермяков, – называется ТКН-3.

Тем временем стрельбы начались. Два грязно-зеленых Т-72 стояли в больших танковых окопах, направив свои пушки в сторону бесконечно простирающейся степи. Экипажи по трое становились сзади танка. По команде Холодцова «Экипаж, по машинам!» танкисты ловко запрыгивали на трансмиссию и скрывались каждый в своём люке. Далее Холодцов по переносной армейской радиостанции, стоящей на деревянном столе с покосившимися ножками, связывался с экипажами. Через несколько секунд стоявшие безмолвно огромные стальные звери оживали, издавая бешеный рык разъяренного чудовища и выбрасывая вверх клубы чёрно-белого дыма. Сквозь грохот двигателей прорывались звуки выстрелов вкладных стволов и треск пулеметных очередей. Огни трассирующих пуль, почти неразличимые в ярком дневном свете, улетали в сторону поднимавшихся вдали белых мишеней, изображающих вражескую бронетехнику.

Затем двигатели умолкали, экипажи по команде выбирались из люков и строились позади танков. Холодцов давал каждому оценку за выполненные действия, что-то помечая в тонкой разлинованной вдоль и поперек тетради. Потом командир и наводчик менялись местами, и всё вновь повторялось – снова грохот заведенных танков, звуки выстрелов и опять только ветер, доносивший обрывки фраз командующего стрельбами.

К обеду сухая степь начала гореть от нескончаемого потока зажигательно-трассирующих пуль. Огонь, быстро раздуваемый горячим июльским ветром, полз в сторону мишеней, застилая их серым дымом. Стрельбы пришлось остановить. Вызывать пожарную машину в автопарк уехали на батальонном «Урале». Вскоре от автопарка в сторону пылающей степи выехал красный пожарный «ЗиЛ-131». Остановившись на безопасном расстоянии, он принялся поливать уже доползший до мишеней огонь широкой струёй воды.

Тем временем к месту стрельб подъехал «ГАЗ-66», называемый в армии «шишарик», с прицепленной к нему сзади полевой кухней. «Война-войной, а обед по расписанию», как говорится. Солдаты по очереди подходили к дымящей маленькой трубой кухне, и сидящий на ней боец в несвежем поварском колпаке наливал в котелок «первое». Второй боец, в таком же мятом колпаке, накладывал «второе» в крышку котелка и выдавал хлеб. Сенчин заметил стоящего в стороне без обеденных принадлежностей Щербакова. Через минуту лейтенанту нашли котелок, гнутую алюминиевую ложку и даже кружку с отбитой зеленой эмалью. Купцов обедать не спустился – велел подать всё наверх. Офицеры сгрудились отдельной от солдат кучкой, расположившись на старых деревянных ящиках из-под снарядов. К ним присоединился и Щербаков. На «третье» был слабо заваренный полусладкий чай, его черпали кружками из большого армейского термоса.