Александр Черваков - Две стороны. Часть 1. Начало

К концу обеда, когда солдаты, лениво привалившись к каткам стоящих танков, затягивались горьким дымом дешевых сигарет, степной пожар потушили. Красный «ЗиЛ» укатил в сторону автопарка. Батальон вновь построился в шеренгу по трое. Приближалась очередь экипажа, в котором Сашка должен исполнять роль командира танка. В животе опять неприятно забурлило от волнения и фасоли с тушенкой, предложенной на «второе». Щербаков, Пермяков и рыжий водитель-механик Сидоров стояли лицом к корме пыльно-зелёного танка. Ветер, переменивший направление и дующий теперь со стороны степи, нёс запах горелой травы, песок лез в ботинки и за шиворот. На голове у каждого из троих заранее надет чёрный танковый шлемофон со свисающим из него почти до середины груди проводом подключения к радиостанции.

«Заправь провод под «комок», – сказал Пермяков, – зацепишь – или его оторвешь, или себе что-нибудь сломаешь».

Александр послушно затолкал разъем провода в промежуток между пуговицами камуфляжной куртки.

«Экипажи, по машинам!» – голос капитана Холодцова раздался громко и неожиданно.

Пермяков и Сидоров рванулись к танку. Чуть замешкавшись, за ними кинулся и Щербаков. Капитан и рядовой проворно запрыгнули на трансмиссию, подтянувшись на прикрепленном сзади бревне для самовытаскивания. Навалившись всем телом на трансмиссию, лейтенант вскарабкался за ними. Сидоров ловко повернул люк механика-водителя и ящерицей юркнул внутрь. Так же быстро, словно был намазан маслом, на место наводчика скользнул Олег Пермяков. Щербаков, кряхтя, еле откинул тяжелый командирский люк и, ударяясь всем, чем только можно, тюком свалился вниз, больно ударившись копчиком об откидную спинку сиденья. Повернув голову, он увидел, как Олег соединил провод шлемофона с проводом, уходящим куда-то во мрак башни.

– Подключи шлемофон, – в гулкой тишине еще не ожившего танка прокричал Сашке капитан. Щербаков стал шарить вокруг себя в поисках второй части провода. Наконец он нащупал его, торчащего из радиостанции, находящейся внизу у правой коленки. На втором конце провода имелась небольшая коробочка с двойным тумблером и непонятными обозначениями «ПРМ/ПРД». После непродолжительных усилий обе части были соединены. В этот момент танк с рёвом завелся, шум двигателя, находящегося ниже за спиной, заглушил свист ветра, задувающего в приоткрытый люк, и вообще все звуки снаружи и изнутри башни.

–…лять, как слышите? Приём! – первое, что услышал в наушниках Щербаков.

– Что дальше делать? – лейтенант повернулся к капитану, но голос его утонул в грохоте двигателя, Пермяков, схватившись за рукоятки прицела-дальномера, не слышал ничего.

– Отвечай: «На приёме «десятый», – в наушниках зазвучал немного искаженный голос Пермякова, он через казенник пушки дотянулся и толкнул в плечо лейтенанта. – Зажми «ПРД» и отвечай, бля!

– На приеме «десятый», – глядя на Олега, ответил Щербаков.

– Что сразу не отвечаете? Приготовиться к ведению огня! Прием!

– Отвечай: «Десятый» к ведению огня готов!», – вновь послышался в наушниках голос капитана. Щербаков, зажав ПРД, повторил за ним слово в слово. Ухватившись за черные прорезиненные ручки ТКН-3, он прильнул к окулярам прибора наблюдения, но сначала увидел какую-то размытую картинку. Тут он вспомнил майора из военкомата, говорившего, что очки Щербакову в армии не понадобятся и что на прицеле можно наводить резкость. Покрутил окуляры, картинка стала четкой. До самого горизонта простиралась степь с кое-где еще дымящимися черными пятнами горелой травы. Удерживая ручки, можно было вращать прибор вправо и влево, осматривая всё «поле боя». Краем глаза Александр заметил белый многоугольник мишени, изображающий вражескую бронетехнику. Тут же слева раздался щелчок выстрела, заглушенный воем двигателя. Яркая точка прочертила линию и скрылась в степи за устоявшей мишенью. Под ногами послышались треск спаренного с пушкой 7,62-мм пулемета ПКТ и едва слышный звон гильз, падающих в гильзосборник. В наушниках раздавалась речь Холодцова и Пермякова, периодически гремели выстрелы из вкладного ствола и пулемета. Всё это время Сашка молча вертел прибор наблюдения из стороны в сторону, безрезультатно пытаясь найти встающие вдалеке мишени и борясь с вырывающимися из его организма газами.

Наконец прозвучала команда заглушить двигатели и «экипаж, к машине». С трудом выбравшись из люка, Щербаков спрыгнул с трансмиссии в зыбучий степной песок и последним присоединился к своему стоящему по стойке смирно экипажу. Холодцов молча посмотрел в сторону лейтенанта, но промолчал. Настала очередь Щербакову быть наводчиком. Вновь прозвучала команда «по машинам». Александр уже более ловко взобрался на броню и осторожно опустился в люк. Нащупав второй конец провода радиостанции, соединил его с проводом шлемофона. По команде танк вновь взревел двигателем. Сашка прильнул к окулярам прицела-дальномера, покрутил резкость. Схватившись за ручки, называемые танкистами «чебурашка», повернул их вверх – пушка пошла вверх, в сторону – пушка в сторону. Не отрывая взгляда от прицела, он принялся вертеть пушкой по сторонам, пытаясь найти мишень. Неожиданно пушка сама повернулась влево – это Пермяков навёл в сторону цели пушку со своего места, и в прицеле Сашка увидел поднявшийся многоугольник мишени.

– Наводи и стреляй, – услышал он крик капитана. – Стреляй быстрей!

Щербаков пытался установить перекрестье прицела на мишени, но резко дёргал то вправо, то влево. Руки тряслись от волнения. Про лазерный прицел-дальномер он даже не вспомнил. Наконец Сашка решил просто выстрелить, чтобы уже что-то сделать. Правым указательным пальцем нажал на кнопку «чебурашки», но выстрела не последовало. Он нажал левым указательным пальцем на другую кнопку – никакой реакции.

– Не стреляет! – забыв нажать переключатель шлемофона, заорал он в сторону Пермякова. В ушах стоял мат Холодцова, перебиваемый криками Пермякова. Грохот танка и крики выбивали все мысли из головы лейтенанта и не давали сосредоточиться и что-либо понять из слов старлея и капитана, сердце бешено колотилось в груди. Щербаков почувствовал, как вместе с уплывающими из головы мыслями газы начинают покидать его тело, медленно наполняя маленькое пространство башни. Не замечая этого или делая вид, что не замечает «газовой атаки», Пермяков потянул за какую-то проволочку на вкладном стволе, после чего раздался выстрел. Щербаков увидел, как Олег нагнулся, и сразу затрещал пулемет. Пермяков вновь стал дергать за проволоку, поочередно раздались еще четыре выстрела, потом в шлемофоне послышался голос Пермякова: «Десятый» стрельбу окончил».

Сгорающий от стыда Щербаков молил, чтобы воздух, которым было невозможно дышать, поскорее выветрился из башни или поскорее прозвучала команда «к машине» и можно было покинуть эту маленькую газовую камеру…