Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

Вопросы повисли в воздухе, и в зале снова стало тихо. Члены Бюро находились в растерянности. Тем временем Машеров внес новое предложение: министра от должности отстранить, но из партии не исключать. Члены Бюро согласились и с этим предложением Машерова, только Нина Снежкова снова встала и спокойно произнесла: «Я против. У товарища Архипца есть все необходимое, чтобы исправить положение. На мой взгляд, Бюро могло бы ограничиться объявлением выговора с занесением в учетную карточку».

При этих словах Архипец ожил, поднял голову и внимательно обвел взглядом присутствующих. Но от речей воздержался, хотя и видно было, что у него поднялось настроение.

«Тогда дадим последнее слово обвиняемому», — уже мягко и доброжелательно сказал Машеров и не без хитринки посмотрел на присутствующих.

Архипец с трудом поднялся с кресла и после долгой паузы глухим голосом, который прерывался одышкой, произнес: «У меня завтра день рождения. И дата красивая. А вы вместо того, чтобы вручить мне орден, с работы снимаете… с выговором». Не успел он договорить, Машеров нарочито громко и даже несколько шаловливо, по-детски, засмеялся. И, окинув взглядом растерянных и сбитых с толку членов Бюро, спросил: «А может, нам в этот раз в порядке исключения стоит ограничиться обсуждением, если, конечно, Нина Леоновна снимет свое предложение насчет выговора?» Та подыграла Машерову: «Я свое сниму, только если Вы снимите свое». Все засмеялись [495] Петрашкевіч А. Назв. тв. С. 315, 316. .

По мнению Алеся Петрашкевича, в этот раз Машеров дал урок принципиальности и пристойности поведения, когда решалась судьба человека, причем не просто человека, а их друга, однопартийца, единомышленника.

Не могу согласиться с такой оценкой. Она явно натянутая, завышенная. Неслучайно сидевший рядом с Петрашкевичем Савелий Павлов, заведующий отделом идеологической работы ЦК КПБ, с явным сарказмом заключил: «Мольер на бюро». И сарказм этот предназначался не кому-нибудь, а именно Машерову, который играл судьбами не только простых людей, но и министров. Похоже, удовольствие ему доставлял даже не результат этой игры, а сам процесс.

Далеко не всем нравились театральные забавы Машерова. Первый, кто отказался и дальше исполнять роль шута, — главный герой этой сцены. Судя по всему, она разыгрывалась 13 сентября 1979 года. Буквально к концу года он работал уже в Москве — заместителем председателя Госснаба СССР. Николай Архипец оставил после себя мемуары с весьма характерным названием «Время надежд и огорчений». К сожалению, мне не удалось разыскать эту книгу. Не уверен, что там есть описанная сцена, но, думаю, глубокий рубец на его сердце Машеров оставил. Далее работать с ним Николай Архипец не захотел, и это весьма показательно.

Методов управления людьми не так уж и много. Машеров предпочитал метод кнута и пряника. И пользовался им мастерски. Причем оценить это «мастерство» можно по-разному. На мой взгляд, оно имеет явные признаки двурушничества. Двурушничество понимают как поведение человека, наружно принадлежащего к одной группе, к одному направлению, но действующего в пользу другой, враждебной стороны; стремление действовать одновременно в угоду двум противоположным сторонам путем обмана каждой из них, но с выгодой для себя и лицемерия (когда человек говорит одно, думает другое, поступает и вовсе иначе).

Впрочем, был Петр Машеров в этом своем двурушничестве и демонстрации власти над своими подчиненными далеко не одинок. Он всего лишь прилежный ученик в многочисленном классе партийных руководителей. В подобные игры с удовольствием играли и кремлевские старцы. И порой тоже самое они проделывали с Машеровым. Какое время — такая и власть.

Все мы не идеальны. Но любой из нас — штучный товар, выпущенный в оборот ограниченным тиражом. И тираж этот, в отличие от печатных изданий, всегда равен единице. Иными словами, каждый из нас уникален. И важно эту уникальность реализовать — в семье, на работе, в любимом деле. Ведь уважение к стране, любовь к своему народу, к выполняемой работе всегда начинается с самого малого — с самого себя. Мы — часть своей страны, часть белорусского народа, поэтому, делая себя лучше, делаем лучше нашу страну. Как говорится, нет предела совершенству, и все мы — на пути к нему.

Публичность — неотъемлемая часть образа любого политика, даже самого заурядного. Машеров любил выступать на публике. Он всячески себя рекламировал, выставлял напоказ. Иногда его было чересчур много — на телевидении, в газетах, журналах. Его печатали не только белорусские СМИ, но и, например, главная газета страны «Правда», журнал «Коммунист». Порой эта многоликость и вездесущность очень раздражала высшее руководство страны. Моложавый Машеров, с чувством, с толком, с расстановкой, театрально поставленным голосом читающий свои доклады, безусловно, был более приятен, нежели шамкающий непослушными вставными челюстями генеральный секретарь ЦК КПСС. За глаза Брежнев называл Машерова «нашим артистом», а порой даже «белорусским соловьем» [496] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 87. . Бывший главный редактор газеты «Звязда» характеризует Машерова следующим образом:

«Это был не партийный босс, а, скорее, артист на работе» [497] Тоўсцік А. Назв. тв. С. 86. .

Естественно, выступления Машерова тщательно готовились. Он просто физически не мог успеть сделать все сам. На него работали целые команды. Об этом открыто пишут очевидцы.

Ранее уже неоднократно цитируемый Александр Симуров искренне восхищался порядочностью Петра Машерова при совместной работе с ним над статьями для «Правды». Симуров пишет, что каждому руководителю присущ собственный стиль подготовки корреспонденций. Эта работа, словно рентген, способна высветить внутреннее содержание человека. По ней можно безошибочно судить о теоретическом багаже чиновника, об уровне знаний, о силе убеждений, логичности рассуждений, наконец, о человеческих качествах, недостатках и пороках. Если же политик ничего не пишет, а полностью перекладывает этот нелегкий интеллектуальный труд на своих помощников, на аппарат, что прочно вошло в практику, — оценить такого человека сложнее. У Машерова в этом деле был свой подход, утверждает А. Симуров.

Петр Машеров, как и другие, привлекал к подготовке статей и докладов своих помощников, компетентных людей из партийного и хозяйственного аппарата. Как правило, созданная группа приглашалась в кабинет первого для постановки задачи и углубленной беседы. Хозяин кабинета к таким беседам тщательно готовился, всесторонне их продумывал, свободно и пространно излагал свое видение предмета. Высказывались оценки. Делались выводы. Выслушивались различные мнения. То есть шло интенсивное осмысление проблемы, намечалась основная канва. После таких бесед «при ясной луне» исполнителям оставалось заняться лишь фактурой. Личная работа над материалом со стороны Машерова продолжалась и после его готовности. Что-то переосмысливалось, углублялось, правилось.