Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

«Как же вы докатились до такой жизни, Иван Михайлович», — спрашивает Машеров. «Виноват, Петр Миронович», — быстро соглашается Демин. «Есть предложение объявить ему выговор по партийной линии. Возражений нет?.. Вот такое вот решение, дорогой Иван Михайлович», — заключает Машеров. «Спасибо», — говорит директор и быстро садится. «За что же спасибо? Мы вам выговор, а вы нам — спасибо?» — недоумевает первый секретарь ЦК КПБ. «Все равно большое Вам спасибо, дорогой Петр Миронович», — не сдается Демин.

Усевшись после такой «бани» рядом с корреспондентом «Правды», Иван Михайлович Демин, генеральный директор МАЗа, заслуженный партизан, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР, депутат Верховного Совета СССР, не скрывая своего раздражения и разочарования, рассказал ему следующую историю. Позвонил как-то Демину Машеров и дал задание: «Задыхаются совсем строители без автотранспорта. Хорошо бы им подбросить сотню-другую самосвалов. Может ты, Иван Михайлович, сделаешь один выходной рабочим и соберешь эту сотню?» Как тут ослушаешься, как не помочь первому секретарю? Может, еще что дадут по щедрости душевной, подумал Демин. Пару орденов Ленина у него уже есть, но и третий не помешает. Однако все снабжение в СССР осуществлялось строго под план. А тут дополнительно нужны сто моторов, сто комплектов электрооборудования, сто комплектов шин. Конечно, на МАЗе лоб расшибли, но все сделали: и электрооборудование, и моторы, и шины достали. Первый лично распределил сто грузовиков по строительным трестам. А Демину в награду достался… выговор [494] Симуров А. Указ. соч. С. 26, 27. .

По идее, Петр Машеров должен был встать перед всеми и сказать: «Простите, но в этом деле грешен и я, бес меня попутал, хотел как лучше, а получилось, как всегда. Разделите этот выговор на нас двоих с Деминым». Ан нет… Он промолчал, мол, я не я и лошадь не моя.

И какой же вывод делает относительно этого случая Александр Симуров?

«Он (Машеров. — Примеч. Л. Д.) был просто человеком и не пытался выдавать себя за другого».

Наверное, с этим можно согласиться, но такие оценки не в чести у почитателей нашего персонажа, поэтому объективные и интересные заметки А. Симурова никогда не попадут в сборники панегириков, посвященных Петру Машерову. Неудивительно, что Иван Демин не оставил мемуаров, восхваляющих Машерова. По крайней мере, их нет в крайне тенденциозном сборнике изданных к девяностопятилетию и столетию со дня рождения Петра Машерова.

Еще одну зарисовку с заседания Бюро ЦК КПБ можно найти в воспоминаниях заведующего отделом культуры ЦК КПБ А. Петрашкевича. Причем он указывает на ее характерность , то есть нечто подобное повторялось на заседаниях Бюро неоднократно. А ведь Бюро ЦК КПБ было высшим коллегиальным органом компартии БССР в перерывах между съездами.

Итак, обсуждался вопрос о провале строительства и срыве сроков ввода в действие очень важного объекта, какого именно — не называется. Скорее всего, военного. Отчет держал министр промышленного строительства БССР Николай Архипец — тертый калач. Он был на четыре года моложе Машерова, тоже участвовал в войне, имел орден Отечественной войны I степени, с 1956 по 1961 год руководил Оршанским строительным трестом, с 1964-го по 1968-й — стройтрестом № 16 «Нефтестрой», который отстраивал Новополоцк, а с 1968 года возглавлял Минпром. Иными словами, заслуженный строитель и человек. Однако Машеров очень уж неистовствовал на этом заседании (это читалось между строк): «Вы, уважаемый товарищ министр, подвели не только себя. Вы подвели всю республику и меня лично. А я вам верил. Я вас всегда поддерживал и защищал. А вы меня просто предали. И я вношу предложение: за срыв сроков сдачи в строй объекта особой государственной важности не только снять вас с должности министра, но и исключить из партии. В другие времена за такой провал вы заплатили бы жизнью».

После этих слов Машерова в зале установилась мертвая тишина. Архипец совсем сник и даже втянул голову в плечи. Тем временем Машеров попросил членов Бюро высказаться и дать принципиальную оценку этому позорному факту. И присутствующие дали требуемую оценку, причем выступали они не как члены партийного органа, а, скорее, как судьи трибунала. Высказались члены Бюро ЦК КПБ еще более сурово и жестко, нежели Машеров, — правила игры были известны. Естественно, все присоединились к предложению первого секретаря снять с должности министра и исключить его из партии. Кстати, помимо Петра Машерова в состав Бюро входило в это время еще четырнадцать человек. Большей частью известные всем люди, первые лица республики: председатель КГБ БССР Я. П. Никулкин; командующий войсками Белорусского военного округа М. М. Зайцев; председатель правительства БССР А. Н. Аксенов; секретарь ЦК КПБ по сельскому хозяйству В. С. Шевелуха; председатель Президиума Верховного Совета БССР И. Е. Поляков; второй секретарь ЦК КП Белоруссии В. И. Бровиков; первый заместитель председателя Совета Министров БССР В. Ф. Мицкевич; первый секретарь ЦК ЛКСМБ К. М. Платонов; председатель Белорусского республиканского совета профсоюзов Н. Н. Полозов; секретарь ЦК КПБ Л. С. Фирисанов; заместитель председателя Совета Министров БССР и одновременно председатель Госплана БССР В. А. Гвоздев; заместитель председателя Совета Министров БССР Н. Л. Снежкова; заместитель председателя Президиума Верховного Совета Белорусской ССР В. Е. Лобанок; секретарь ЦК КПБ Ю. Б. Колоколов.

Как видим, абсолютное большинство из них занимали должности выше министерской. Как верные псы, они только и ждали команды «фас» от своего хозяина, чтобы разорвать в клочья очередную жертву. И такая команда в этот раз поступила. Было отчего переживать министру Архипцу. Он попал не к коллегам и товарищам по партии, его призвали на суд — скорый и бесправный.

Единственная, кто из всего состава бюро молчал, — Нина Снежкова. Машеров это заметил и как-то очень уж излишне сурово произнес: «Прошу и Вас, Нина Леоновна, высказаться, хотя Вы здесь присутствуете всего лишь с правом совещательного голоса». «Я против жестких санкций», — отчеканила Снежкова и быстро села на свое место.

Удивленные и несогласные с этой репликой единственной женщины в их составе, члены Бюро ЦК КПБ загудели. Под строгим взглядом Машерова галдеж прекратился, и снова воцарилась тишина.

Машеров воспользовался установившейся тишиной и уже совершенно другим голосом, человека сомневающегося, сказал: «А что, мужики, может, и в самом деле перегибаем? И Архипец не один виноват в том, что случилось? — выделил Машеров это „не один“. — И где мы раньше были, все члены Бюро, которые со мной чуть ранее так легко согласились? — на лице первого появилась саркастическая улыбка. — И вообще, нужно ли нам с подобной легкостью бросаться такими коммунистами?»