Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

Всех вели по берегу озера. Немцы торопились покончить с узниками до рассвета, без свидетелей (но свидетели были). Перед расстрелом всех связали за руки колючей проволокой. Раздался залп — и в яму с мутной водой стали падать и мертвые, и живые…

Через несколько лет после войны Ольга ездила в Россоны. Ей показали тюрьму (красивый кирпичный дом помещика Гласко), где сидели в подвале подпольщики, тропинку вдоль озера, по которой шла в последний раз в жизни ее мать.

Однако вернемся к аресту Дарьи Петровны. Есть и другое достаточно детальное его описание. Дал его со слов самого Машерова писатель С. Аслезов в книге «Взрыв на рассвете», а затем оно продублировано в документальной повести Якутова [173] Якутов В. Указ. соч. С. 82. . Повторять его в подробностях смысла нет. Но на одном нюансе остановиться стоит. По этой версии, немцы провоцировали Дарью Ляховскую, предлагали отпустить ее домой и затем использовать в качестве наживки, чтобы арестовать Петра, который, несомненно, поспешит на встречу с матерью. В целом версии не расходятся. Но одна деталь настораживает. Ольга Пронько в своей книге несколько раз повторяет, что мать никого не выдала. И если изначально и мысли об обратном не возникает, то, чем чаще Ольга настаивает на невиновности, тем больше вопросов появляется. Давайте попытаемся все проанализировать.

В камере, куда втолкнули Татьяну Симоненко, было двое знакомых ей людей — Дарья Ляховская и Прасковья Дерюжина плюс десять-двенадцать незнакомцев. Отца, мать и старшую сестру Глаши Езутовой держали в соседней камере.

Если исходить из надписи на памятнике, на берегу россонского озера было расстреляно девять человек: Дарья Петровна, П. Я. Петровская (Фруза, жена Сергея Петровского), П. Я. Дерюжина, трое Езутовых — Савелий Иванович, Е. И. и Глаша Савельевна, Ф. И. Масальская (та самая, в доме которой прятался Машеров после первого ранения), А. С. Емельянова, М. Е. Тимощенко (в других источниках Тищенко).

Значит, как минимум четверо арестованных уцелели либо их расстреляли, но фамилии на памятнике не указаны. Это три партизанские связные: старшая дочь Езутовых (ее имени по неизвестной причине не называют), Татьяна Симоненко, Нина Шалаева (ее отправили в полоцкую тюрьму, но уже в октябре она вернулась в партизанский отряд Машерова) и бургомистр Россон Василий Рогач.

Два человека в списке арестованных вызывают особый интерес — Ф. И. Масальская и В. Рогач.

Среди родственников Масальской партизан не было. Но в ее доме, как вы помните, после ранения прятался Машеров. Иными словами, она была арестована и расстреляна именно за то, что укрывала раненного Петра. И здесь принципиален вопрос: кто мог об этом знать? Собственно Машеров. Знала дочь Масальской, под чьей кроватью прятался партизанский командир, но ее не было в списке арестованных. Мать Машерова. Любимая девушка Машерова Полина Галанова. Военнопленный врач Федиков, который помогал Петру по просьбе Полины. Сама старшая Масальская. Но не в ее же интересах было оговаривать саму себя. Тогда кто мог это сделать, кто был провокатором, кто выдал? Вопрос остается открытым. Не имея доступа к военным немецким архивам, на него невозможно ответить точно. Однако тень сомнения все же есть. И ложится эта тень благодаря стараниям дочери на Дарью Петровну. Возможно, ларчик открывается просто. Жителей в Россонах было не так уж много. И вычислить того, кто ушел в партизаны, не составляло особого труда. Тем более если этот кто-то сначала работал на немцев…

Весьма осведомленным человеком среди арестованных был бургомистр Василий Рогач. В списке расстрелянных на памятнике его имени нет. Дата смерти этого человека, к сожалению, мне не известна.

А за что был арестован Рогач? Согласно официальной версии немцы упрятали его в тюрьму по подозрению в связях с партизанами. Это на самом деле имело место. Абсолютно точно, будучи раненным, Петр Машеров встречался с Василием Рогачем [174] Шуцкий В. У истоков партизанского движения // Петр Машеров. Эпоха и судьба. М.: 2017. С. 100. . Последний не чуждался добрых дел. К примеру, он помог еврейке из Клястиц. Выбравшись из россонского еврейского гетто, она решила, что самый простой способ спасения — сменить фамилию. С подругой они отправились к бургомистру, который до войны работал учителем в школе и знал их лично. Он выдал женщине справку на фамилию супруга. Так чудесным образом Савл превратился в Павла: Вера Рабинович (еврейка по происхождению) в одно мгновенье стала русской — Верой Тереховой [175] Широчин Д. Следы на земле // Библиотека журнала «Мишпоха» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://mishpoha.org/library/07/0702.php. . И это позволило ей уйти в деревню Прохорово к родителям мужа. Собственно говоря, с правовой точки зрения в действиях Василия Рогача не было никаких нарушений. Он всего лишь выдал документ, который должен был выдать, не более того. Другое дело, что, зная еврейское происхождение Веры, бургомистр мог этого и не делать. Не вызывает сомнений, что именно Василий Рогач пошел навстречу Дарье Ляховской и легализовал ее сына в Россонах после побега из немецкого плена. Изначально он предлагал должность директора Россонской школы именно Петру Машерову. Об этом со слов самого Машерова писал в 1978 году в книге «Срока у подвига нет» Н. Масолов [176] Масолов Н. Указ. соч. С. 67. , тот самый автор, который сделал литературную запись воспоминаний Р. Инсафутдинова.

По своей должности Василий Рогач знал многое. Но говорил ли что немцам? Если бы сказал, его бы тоже расстреляли. Вероятнее всего, его арестовали за сотрудничество с матерью Машерова, выдачу разрешения ее сыну работать в Россонах, а затем разрешительных документов на посещение родственницы в Ушачах. Поскольку при аресте Дарья Ляховская повторила свою старую версию насчет отъезда Петра в Ушачи, под ударом оказался и В. Рогач.

Машеров был в курсе того, что его мать арестована, и сильно беспокоился по этому поводу, о чем отмечает в своих воспоминаниях его товарищ Р. Инсафутдинов [177] Инсафутдинов Р. И. Указ. соч. С. 96. . Но такой поворот событий можно было предвидеть. Тогда почему же Петр не забрал ее в партизанский отряд? По одной из версий, он неоднократно предлагал такой вариант, однако Дарья Петровна его отвергала, мотивируя отказ тем, что должна жить так, как все другие партизанские матери.

По другой версии, Машеров, чувствуя приближающуюся беду, посылал накануне ареста матери в Россоны Ольгу Ефимовну Пахоменко и Таисию Антоновну Хомченовскую, чтобы они уговорили Дарью Петровну уйти в лес. Но она отложила уход, сославшись на какие-то важные дела. Что скрывается за этой загадочной важностью? Возможно, она просто не хотела навредить другим людям. В общем, опять загадка…