Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

В три часа ночи 11 марта 1972 года после осмотра места происшествия было проведено заседание Бюро ЦК КПБ. Председательствовал на нем, как и положено, первый секретарь ЦК КПБ Петр Машеров. Если в критической ситуации отдать вожжи управления в чужие руки, есть риск навсегда их потерять. По результатам заседания в ЦК КПСС отправили шифрограмму, а также утвердили текст того самого сообщения для прессы:

От ЦК Компартии Белоруссии и Совета Министров БССР

Вчера, 10 марта, вечером, во время работы второй смены в цехе по производству футляров Минского радиозавода произошла авария, в результате которой есть погибшие и раненные. Пострадавшие доставлены в больницы, где им оказана необходимая медицинская помощь. Центральным Комитетом Компартии Белоруссии, правительством республики, Минским горкомом КПБ, исполкомом городского Совета депутатов трудящихся и администрацией завода принимаются меры по оказанию помощи семьям погибших и ликвидации аварии [371] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 145. .

Уже утром 11 марта контроль над ситуацией в Минске взяла в свои руки Москва.

А по Минску ползли слухи — один чудовищнее другого. Народная фантазия не имела границ. Говорили, что цех взорвали намеренно, что это дело рук шпионов. Видно, еще не забылись сталинские времена. Были и приверженцы сионистского заговора. Высказывались предположения, что следует ожидать новых диверсий. Кстати, 1972 год на трагедии, аварии и другие ЧП был на редкость «богатым»: взорвалась газонаполнительная станция, произошли взрывы на нефтеперерабатывающем заводе в Новополоцке, на железнодорожном узле в Бресте.

В тот же день, 11 марта, в Минск прилетела специальная союзная комиссия. Ее возглавлял Дмитрий Федорович Устинов. Не могу назвать его злейшим врагом Петра Машерова, но и друзьями они явно не были. В тот момент Устинов был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, секретарем ЦК КПСС, курировал вопросы оборонной промышленности. При Сталине он был народным комиссаром и министром вооружения СССР (1941–1953), а затем возглавлял министерство оборонной промышленности СССР (1953–1957). Позже Дмитрий Федорович станет министром обороны СССР. На момент аварии он был в числе ближайших друзей Леонида Брежнева, и без его участия не принималось ни одно сколь-нибудь важное решение в стране.

После осмотра места взрыва Устинов потребовал собрать партийный актив Минска, руководителей министерств и ведомств. Машеров понял: предстоит публичная порка. Иначе зачем Устинову потребовалась массовка? Только для того, чтобы показать, кто в доме хозяин. Дмитрий Устинов как представитель Москвы выступил перед собравшимися, рассказал о случившемся, а также сообщил, что с ним приехала специальная комиссия для расследования причин аварии.

После него на правах хозяина на трибуну поднялся Петр Машеров. Однако едва он заговорил о возможных причинах аварии, Устинов раздраженно прервал его: «Сядьте!!! Без вас комиссия разберется!» [372] Там же. С. 144. Со слов очевидцев, Машеров стушевался, несколько раз извинился и с опущенными глазами занял свое место в президиуме. Его публично, на глазах у подчиненных, унизили. А он повел себя как последний трус. Реакция зала на происходящее была соответствующей — шок. Многие растерялись, лица присутствующих выражали недоумение. Такое отношение Москва к Минску демонстрировала впервые. В то же время не будь Устинов уверен в своих полномочиях — он повел бы себя иначе.

Как указывают очевидцы, которые присутствовали при телефонных переговорах между Минском и Москвой, докладывая ситуацию, Устинов обращался к Брежневу на ты, как равный с равным. Они были практически ровесниками, с разницей в возрасте год-полтора. Машеров же, будучи лет на десять-одиннадцать моложе, не мог себе такого позволить и всегда соблюдал принцип «подчиненный — начальник». В определенном смысле они были людьми разных поколений и конечно же разного политического статуса и веса.

12 марта в печати появилось сообщение от ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР об этой аварии. В нем говорилось о многочисленных человеческих жертвах. Выражалось глубокое соболезнование семьям и родным погибших и пострадавших.

Спасательные работы не прекращались несколько суток. Антонович подробно описывает в своей книге ужасающий масштаб трагедии [373] Там же. С. 147. . Эксперты оценили силу взрыва в семьсот — тысячу килограммов в тротиловом эквиваленте. Это соответствовало взрыву двухсот восьмидесяти — четырехсот килограммов мелкодисперсной пыли, которая образовывалась при шлифовке и полировке радио- и телевизионных футляров.

Участки монтажа, шлифовки и полировки футляров, где размещались пять технологических линий, были разрушены, завалены железобетонными плитами перекрытий, технологическим оборудованием. Кое-где тлели упаковки от футляров. Была разрушена кирпичная стена протяженностью сто метров, повреждены и вывернуты двери, окна в прилегающих зданиях, комнатах и бытовках. Из-под завалов вытаскивали трупы. Десятками. Их укладывали неподалеку. От многих почти ничего не осталось.

В результате аварии, как утверждает С. Антонович, погибло более ста человек, двести пятьдесят были ранены [374] Там же. . Всего в цехе работало тысяча девятьсот человек. Из них абсолютное большинство (девяносто девять процентов) — женщины. Цех эксплуатировали по полной — в три смены. Некоторые тела, когда их откопали, были в ледяном панцире. Дело в том, что после взрыва примчались пожарные машины (происшествие такого масштаба случилось впервые, и никто не знал, что делать), и, хотя огня не было, на всякий случай пожарники поливали разрушенное здание из брандспойтов ледяной водой. А на улице стоял мороз — минус двенадцать по Цельсию. Возможно, некоторым это стоило жизни. Как рассказывает Василий Шарапов, он постоянно находился рядом с Дмитрием Устиновым. Они вместе обследовали вдоль и поперек здание соседнего корпуса. И, кроме дохлой крысы, ничего компрометирующего не нашли. Похоже, поиски компромата проводились в рамках подозрения о диверсии.

Василий Шарапов в своей книге приводит такие данные о количестве погибших:

«После расчистки территории установили точное количество жертв. Их оказалось 46 человек. В спешке вырыли 48 могил, и это породило слухи о том, что власти скрывают подлинные масштабы трагедии. На самом деле двоих работников зачислили в этот список ошибочно: одна женщина опоздала с обеда, молодому человеку оторвало ногу, но врачи спасли ему жизнь» [375] Шарапов В. Указ. соч. С. 285. .