Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

«В дружной семье братских республик в условиях развитого социализма ярко расцветает Советская Белоруссия. Ее всесторонний социально-экономический и духовный прогресс непосредственно связан с Вашей многогранной и плодотворной партийной и государственной деятельностью» [432] Копия — архив Л. Д. .

После настал черед коллективов министерств и ведомств. Одним из самых ярких был приветственный адрес Госкомитета по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Многоцветный, с лучшей цветной фотографией Машерова на тот момент, он перещеголял даже правительственный приветственный адрес, который был исполнен в черно-белом цвете.

На фотографии Машеров выступает за трибуной, на его груди красуется пока еще шесть орденов Ленина и одна Золотая Звезда Героя. Госкомитет по делам издательств писал в своем приветствии традиционные для таких случаев слова:

«Ваш жизненный путь — пример верного, беззаветного служения и преданности своему народу, высоким идеалам коммунизма».

А вот подпись под этим адресом — «С глубоким уважением и любовью — коллектив Госкомитета» — могла смутить кого угодно [433] Копия — архив Л. Д. . О любви к официальным лицам в приветственных адресах обычно не пишут. Со стороны председателя Госкомитета это был явный перебор.

Своего часа поздравить Машерова терпеливо ждали консулы Польской Народной Республики и Германской Демократической Республики, а также руководители творческих союзов: писателей, художников, композиторов и так далее. Казалось, людской поток не иссякнет никогда. Знаменитому художнику Михаилу Савицкому, который прослыл как конкурент Леонардо и Рафаэля, ибо написал «Партизанскую мадонну» и «Партизанскую мадонну Минскую», порядком надоело это длительное ожидание. И он несколько нервно отметил: «Сейчас мы узнаем, кому Машеров отдаст предпочтение» [434] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 339. .

Михаила Савицкого можно было понять. Во-первых, неделю тому назад его вызвали в ЦК КПБ и второй секретарь Александр Аксенов поручил ему написать портрет Машерова. Предполагалось, что парадный портрет будет вручен в качестве подарка от имени ЦК КПБ. Сказать, что художник был удивлен — не сказать ничего. До юбилея оставалась всего неделя. Но отказаться было нельзя и ему пришлось работать день и ночь.

Как только портрет был закончен, Савицкий отзвонился Аксенову. А тот приказал нести портрет Алесю Петрашкевичу, заведующему отделом культуры ЦК КПБ. Считалось, что юрист-драматург и кандидат исторических наук Петрашкевич был на короткой ноге с Машеровым. Но, вероятнее всего, портрет, созданный всего за неделю, Петрашкевичу не понравился или члены ЦК посчитали, что такой подарок не придется Машерову по вкусу, поэтому не решились вручить его лично. В общем, они делегировали эти полномочия автору [435] Там же. . Такой вариант показался им самым безопасным.

Наконец из кабинета Машерова вышел помощник первого секретаря ЦК КПБ Крюков и пригласил пройти представителей творческих союзов.

Машеров встретил их стоя. Его стол уже был завален цветами, десятками поздравительных открыток и телеграмм, папками с приветственными адресами. Петр Машеров начал суетиться и вытаскивать из-за стола стулья. Все дружно сели, хотя перед этим Крюков строго-настрого предупредил: «Не более пяти минут!»

Петрусь Бровка достал из кармана листок, начал читать вариацию своих стихов по случаю очередного юбилея, отметив, что всю ночь не спал, работая над ними:

Савицкий не хотел отставать от главного энциклопедиста Белоруссии: «Поэты посвятили Вам стихотворение, а художники — портрет». И он скромно поставил свою работу перед собой у ног.

Машеров, который был ростом как минимум метр девяносто один сантиметр, сделал вид, что не совсем понимает, о чем идет речь: «Какой портрет?» Заглядывать под ноги Савицкому он не стал, но пробежался глазами по лицам присутствующих. Вероятно, Савицкий все же держал портрет в горизонтальном положении, ибо в вертикальном его не заметить было невозможно. Он как минимум в половину человеческого роста.

Все взоры были устремлены вниз, к ногам Савицкого. Взглянув на портрет, Машеров начал отступать. С полотна на него смотрел задумавшийся человек с высоко скрещенными на груди руками.

На мой взгляд, этот портрет все же весьма двусмысленный. Он производит странное впечатление. Образ юбиляра решен в черно-бело-желтых тонах, фон — темно-зеленый. Руки Машерова скрещены на груди неестественно высоко, что сразу привлекают внимание необычностью позы. В реальности держать их на такой высоте крайне неудобно. И еще одна примечательная деталь. Вторая Золотая Звезда кажется нарисованной в самый последний момент. Вероятнее всего портрет изначально был нарисован с одной звездой, а затем после оглашения Указа 10 февраля 1978 года Михаил Савицкий спешно дорисовал вторую. В момент вручения портрета — 13 февраля — Машеров был изображен на нем на перспективу, ибо свою вторую звезду Машеров сможет увидеть на груди только 25 июня 1978 года.

Правда, говорят, что самому первому секретарю портрет все же понравился. И в то же время смутил его. Не мог не смутить. Славомир Антонович утверждает, что на этом портрете на лице Машерова «написана трагедия, ее смертельный отблеск, нечто скорбное» [436] Там же, С. 213. .

В тот же день Петр Мироныч принес его домой и повесил на втором этаже. Вероятно, в правительственном особняке в Дроздах. Позже этот портрет неоднократно видели в минской квартире Натальи Машеровой. Говорят, что именно его Машеров показывал скульптору Заиру Азгуру. Якобы Петру Миронычу хотелось, чтобы тот сделал его бронзовый бюст дважды Героя в таком же решении. Но у знаменитого скульптора руки получились сложенными не на груди, а на животе. Поэтому бюст, затем установленный в Витебске, пришлось уменьшить в размерах — обрезать всю его нижнюю часть.

Несомненно, день 13 февраля выдался насыщенный и суматошный. Просмотрев в домашнем кинотеатре отснятые цековским кинооператором документальные кадры с этого юбилейного события, Петр Машеров сам охарактеризовал его следующими словами: «Теперь я знаю, как меня буду хоронить» [437] Петрашкевіч А. Назв. тв. С. 332. . Это прозвучало как мрачное предзнаменование.