Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

«Вся Ваша жизнь связана с Белоруской ССР. Здесь Вы начали свою трудовую деятельность. Здесь в годы Великой Отечественной войны Вы отважно сражались в партизанских отрядах. Здесь, в Белоруссии, Вы росли как партийный и государственный работник» [442] Неўміручы твой подзвіг, Мінск: Знаходжанне таварыша Л. І. Брэжнева ў сталіцы Савецкай Беларусі. Минск: Беларусь, 1978. С. 117. .

Затем Машерову была вручена золотая медаль «Серп и молот» за номером 18 975 и орден Ленина за номером 429 801. Однако Брежнев прикрепил к пиджаку Машерова только Звезду. При этом здорово замешкался: старческие руки плохо слушались. Так что помощнику Брежнева пришлось спасать ситуацию [443] Петрашкевіч А. Назв. тв. С. 333. .

В своей ответной речи Машеров пять раз назвал Брежнева по имени отчеству, причем трижды именовал его дорогим и один раз глубокоуважаемым. Ключевым моментом в его выступлении были последние слова:

«В заключение считаю своим долгом заверить ЦК КПСС, лично Вас, дорогой Леонид Ильич, что я и впредь буду трудиться в полную меру своих сил и способностей для блага и счастья советского народа» [444] Неўміручы твой подзвіг, Мінск: Знаходжанне таварыша Л. І. Брэжнева ў сталіцы Савецкай Беларусі. Мінск: Беларусь, 1978. С. 119, 120. .

Как утверждает заведующий отделом культуры ЦК КПБ Алесь Петрашкевич, который, вероятнее всего, и составлял текст речи, последние слова Машеров добавил от себя. Очевидно, именно таким образом он отреагировал на критику, прозвучавшую из уст Брежнева. Как раз в тот момент Брежнев прервал Машерова и сказал буквально следующее: «Что ты клянешься… посмотрим… время покажет» [445] Петрашкевіч А. Назв. тв. С. 333. . Наверняка в это время дьявольская улыбка блуждала на лице Тихона Киселева.

На торжественный правительственный концерт, проходивший в Большом театре оперы и балета, посвященный вручению Минску ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», Машеров ехал без настроения.

На вручении наград столице главными действующими лицами были Брежнев и минское городское начальство. Но и здесь Машеров на правах хозяина выступил с большой речью [446] Машеров П. Избранные речи и статьи. Минск: Беларусь, 1982 С. 460–465. .

Он напомнил Брежневу, что тот в молодости работал в Белоруссии, в Оршанском районе. Пассаж Машерова о начале рабочего пути Брежнева на белорусской земле мог быть более длительным, однако отыскать подробностей об этом периоде жизни Брежнева не удалось. Пересмотрели все подшивки, перерыли все архивы — нашли только составленный заведующим каким-то складом список тех, кому были выданы сапоги, и в нем фамилию без инициалов — «Брежнев».

«Ну так все же получил сапоги, а не украл!» — попытался как-то пошутить на совещании у Машерова секретарь ЦК КПБ по идеологии Александр Кузьмин. Но шутка не была оценена. Машеров, да и Кузьмин, наверное, как представили, в какие мысли может трансформироваться справка про сапоги (кто-то мог и в самом деле написать, что не украл, а получил), решили вовсе об этих сапогах не вспоминать [447] Навумчык С. 1978. Брэжнеў: Я хачу дамоў [Электронны рэсурс] // Радыё Свабода. — Рэжым доступу: https://www.svaboda.org/a/29317646.html. .

Помимо ордена и медали Брежнев вручил в качестве подарка городу картину известного художника А. Китаева «Красная площадь». Со стороны генсека подарок тоже был несколько двусмысленный. Красная плащадь рядом с таким желанным Кремлем — это предел мечтаний Машерова. Но мечтам его не суждено было претвориться в жизнь.

Машеров тоже готовил подарок дорогому Леониду Ильичу. В февральском номере литературного журнала «Новый мир» за 1978 год была опубликована первая часть воспоминаний Брежнева «Малая земля», а в майском вторая — «Возрождение». Будучи уверенным в том, что рано или поздно Брежнев приедет в Минск, Машеров отдал команду перевести обе части воспоминаний на белорусский язык и издать отдельными книгами — в суперобложке, на мелованной бумаге, с цветными иллюстрациями. И если белорусскоязычный вариант первой части отправили в печать еще 6 мая, то вторую только взяли в работу. Так что, вероятно, Машерову пришлось ограничиться одним томиком «Малой земли» [448] Брэжнеў Л. І. Малая зямля. Мінск: Беларусь, 1978. 142 с. .

Возможно, в качестве подарка была преподнесена и еще одна вещь. Славомир Антонович утверждает, что Машеров собирался вручить Брежневу копию удостоверения знаменитого белорусского писателя Ивана Мележа, которое подписал Брежнев в период его работы в Белоруссии. Только вот вряд ли все эти подарки представляли для генсека какую-либо ценность.

После торжественного заседания в Большом все приглашенные перебазировались в зал театра.

Брежнев, а вместе с ним Машеров и Устинов заняли места в четвертом ряду партера. Начался праздничный концерт. Однако прилично подуставший генсек заснул. Бойкий голос молоденькой ведущей, значительно усиленный радиоаппаратурой, его пробудил, но ненадолго. На арии знаменитой оперной певицы Леонид Ильич снова задремал. Во время залихватского народного танца открыл глаза и поинтересовался, будут ли еще танцевать и в очередной раз отключился. Спал спокойно, пока не дали «Лявониху». Дезориентированный Машеров не знал, что делать: будить Брежнева или дать ему поспать. После танца старенький генсек встал и громко и четко заявил: «До-мой!» Машерову еле удалось усадить высокопоставленного гостя назад в кресло. Следующим номером был «Соловей» Алябьева, который, скорее всего, исполняла первая жена Владимира Мулявина Лидия Кармальская. Когда зазвучала трель соловья, Брежнев встал и повторил: «Домой, я хочу домой!» Он направился к выходу, и никто его не смог уже задержать. Соловей поперхнулся, министр культуры скомандовал: «Занавес»; занавес накрыл соловья, а публика вознегодовала: «Разве уже все?»

Однако Брежнева повезли не домой, а в ресторан «Журавинка» на торжественный ужин. Столы там ломились от съестного и спиртного. На прием собрались лучшие из лучших республики — человек восемьсот. Был там и народный писатель БССР Иван Шамякин, который считал себя летописцем эпохи. Он, как и Алесь Петрашкевич, оставил свои воспоминания об этом мероприятии.

Со слов Шамякина, Брежнев сидел в ресторане совершенно отстраненный. Ничего не пил, даже рюмки не поднял. Ничего не ел, от официанта отмахнулся, тарелка так и оставалась чистой. И вдруг, не сказав ни слова, поднялся и пошел к выходу. Все, кто его сопровождал, бросились следом. А за сопровождающими подхватились и ошеломленные руководители республики.

На перроне вокзала Брежнев и Машеров расцеловались в последний раз. Брежнев помахал провожающим рукой — это успели запечатлеть фотографы.