Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– А как насчет формулы «себя надо любить»?

– Мне кажется, этому тоже надо учиться. Я всё время этому учусь, но всё равно русским женщинам свойственна низкая самооценка.

– Ну, тебе это не грозит. Никогда не видел тебя за рулем, хотя, наверное, это была бы роскошная картинка.

– Я не вожу. Невозможно нигде припарковаться, потом я нервная в связи с кошмаром на дорогах. Потом я путаю право, лево. Поэтому мне за руль нельзя. И пускай это будет моя самая главная проблема в жизни.

– Точно. Ну что ж, давай подведем итоги нашего разговора.

– Если нам всё резюмировать, то главное – нужно проявлять кротость, тогда ты становишься неуязвимым.

– Ты кроткая?

– Может быть, я требовательна к людям, но я требовательна настолько же и к самой себе. Я всё время преследую путь неуязвимости, я хочу встать на этот путь.

– Неуязвимость – это как защита?

– Если ты не будешь испытывать гордость, то тебя невозможно обидеть. Если ты не будешь заинтересован в деньгах, то тебя невозможно обделить в деньгах. У человека же много слабых точек – то, что люди обижаются, желая чего-то большего.

– Говорят, на обиженных воду возят.

– Не знаю, что это. Ты мне скажи.

– Это значит, когда человек обижается, то он слабый.

– Везде одни сплошные слабости. В том смысле, что ты можешь быть человеком с властью, но если тебя лишат этой власти, что с тобой будет? А вдруг ты не перенесешь и умрешь от горя? Поэтому в этом нет ценности. Вообще, если ты хочешь закончить разговор на чем-то позитивном, то я прошу критики. Над чем мне работать дальше?

– Не знаю. Я не вижу в тебе изъянов.

– Вот ты не видишь концов, а я всегда вижу, и вижу в этом обновление. А ты, Вадик, любишь обольщаться.

– Хорошо, ты просила тебя покритиковать… Мне не нравятся твои опоздания. Бывает, мы договариваемся с тобой о встрече, а ты можешь опоздать на час, на два.

– Это когда и не очень нужно приходить на встречу, тогда я могу и не прийти вообще. Честно сказать, если я опаздываю, значит, мне туда не очень надо.

– А если очень надо – не опаздываешь?

– Да. Мне ведь иногда правда не очень надо на интервью, а уж тем более еще куда-то ширкаться, вдруг наобещав. Перед выходом я сижу такая угнетенная, потому что пообещала, а не надо было! Я же человек порывов и бываю неправа в своих согласиях. Это я осознаю. И критику понимаю. Но до тебя я все-таки дошла! А вообще-то сегодня я никуда не явилась, ни на одно интервью, а у меня их было, может, пять или семь и пресс-конференция. Но если ты хочешь всё сделать важным, то тогда не останется самого важного.

– Это верно, Ренаточка.

Фёдор БОНДАРЧУК так много всего успевает в жизни! Кажется, он легко и непринужденно раздвигает границы возможного. Впрочем, невозможного для него просто не существует. Режиссер, актер, продюсер, руководитель многочисленных ведомств и организаций, а с недавних пор еще и педагог (что вполне логично)… Мы с Бондарчуком дружим уже лет сто, и вот наконец впервые я беру у него интервью.

– Федя, ты все время должен быть в тонусе: постоянные съемки, разъезды. При всех прочих нагрузках ты столько времени уделяешь актерской профессии, – что удивительно. Неужели еще не насытился?

– Здесь, Вадик, несколько составляющих… Дожили, называется. Дожили до режиссеров, до сценариев, до сценарных групп, до продюсеров. Я прошел долгий путь в кино. Я в нем уже тридцать лет. У меня более семидесяти актерских работ, и, знаешь, по роду своей деятельности я часто «серфингую» по кинопоисковым ресурсам. Так вот, я набредал на такие свои роли, которые сейчас туда бы уже не вписал. С другой стороны, это говорит о времени, которое мы прожили после развала страны в начале девяностых. Я тогда не раз отказывался от предложений запуститься с полным метром. Читать, а уж тем более снимать «это» было невозможно. Ждал, готовился к «своему» фильму. А вот от ролей, в том числе и совсем не интересных, отказаться не мог. Страх какой-то жил во мне или жадность. Хотя и в то время были отличные картины. Гриша Константинопольский каким-то чудом смог снять «Восемь с половиной долларов». Я его считаю своим ангелом-хранителем, который, конечно, на биографию мою сильно повлиял. Был потом Рома Качанов со своим «Даун Хаусом». Ему я тоже безмерно благодарен.

– Да-да, с этим фильмом была связана скандальная история. Ты играл там князя Мышкина. Сейчас, если посмотреть, то это такое милое, интеллигентное кино. Сентиментальный артхаус.

– Именно. Но тогда был дикий совершенно скандал: как вы могли прикоснуться к святому имени Федора Михайловича, да и к тому же, как сегодня говорят, оттроллить его, устроить весь этот хайп. (Улыбается.) Так или иначе, все эти моменты очень важны. Моя жизнь всегда на сто процентов состояла из кино. Меня спрашивают: «Вы кто? Чем вы занимаетесь?» Я Фёдор Бондарчук. Точка. Я снимаю, продюсирую и снимаюсь. Других дел у меня нет. Ну… есть, конечно, но они идут своим чередом.

– Знаешь, Федя, для меня загадка: ты гипертрудоголик, еще успеваешь спортом заниматься, а еще умудряешься всегда прекрасно выглядеть.

– Я мало сплю, поэтому все успеваю. У нас две студии: одна занимается кино, другая – телевидением. Плюс в 2017-м, как ты знаешь, мы открыли школу кино и телевидения «Индустрия» – это такая площадка для молодых, талантливых, ярких, смелых. И вот это моя жизнь: кино, кино, кино…

– Но ведь так можно и надорваться. А с другой стороны, можно здесь недодать, там недодать, здесь не успеть.

– Конечно, всё это большие проекты, готовят их долго, подробно. Это касается и ролей, и фильмов, которые мы продюсируем. Но это не касается моих режиссерских работ, потому что на это время все остальные процессы для меня застывают. А насчет надорваться… Ну что такое сон, еда? Еда мне неинтересна, тратить на нее время неохота. Удовольствие я получаю от других вещей.

– То есть ты совсем не гурман?

– Был когда-то, был.

– А я вообще никогда им не был. Знаешь, меня Игорь часто спрашивает, как можно постоянно есть однообразную пищу, – так же, говорит, скучно, неинтересно жить.

– Он лукавит. Он лукавит, потому что сыграть, например, за неделю три спектакля – «Светлый путь. 19.17», «№ 13D» и «Дракон» – это дикая нагрузка. В принципе твоего брата потом на реабилитацию в какой-нибудь рехаб надо отправлять. И когда ему думать о еде? Спортом ему не надо заниматься, потому что все вышеперечисленные спектакли – это и есть самый настоящий спорт.

– Но вот ты, например, фанат спорта.

– Что касается моей формы, это всё родители, генетика. Я к этому почти не имею отношения. А так да, я люблю ходить по дорожке в наушниках, могу просто идти часа два. За это время массу чего придумаю, обдумаю, посмотрю, послушаю.