Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– Смешная история. Но все-таки это воспоминание ранит тебя до сих пор.

– Я это запомнила и с тех пор не носила маминых шапок.

– Ты росла без отца. Насколько остро ощущала его отсутствие?

– Я страдала. Вешала дедушкин плащ, чтобы думали, что папа живет с нами. А я видела его только несколько раз, было несколько ярких встреч, я любила его издалека. Тогда же осуждали, когда не было полной семьи. Я страдала оттого, что мама осуждаема как мать-одиночка… Где этот папа… Он умер довольно рано, в сорок лет, и я запомнила его красивым человеком с историями.

– В общем, ты была вся в комплексах, и довольно долго.

– Пускай. Я люблю свои комплексы. А у тебя была полная семья?

– Да. Кроме Игоря у меня есть еще старший брат Слава.

– Представляешь, вам не надо решать вопрос дружбы. Не надо решать вопрос общественного мнения. Все у вас было в едином порыве. У тебя счастливое детство было?

– Я думаю, да.

– Тогда почему ты сейчас такой счастливый?

– А должно быть иначе?

– Да, ты должен быть где-то прижат. Чтобы было поровну. Когда человеку ниспосылаются испытания, то должно быть поровну.

– А почему ты думаешь, что я счастливый?

– В твоем вопросе словно уже грустный ответ. Я наоборот хочу сказать: ты не кривой, живой, добрый и не спиваешься. Хорошо оплачиваемый… ботинки дорогие. И вообще ты не постарел, не меняешься… Смотри, нигде ничего не повисло. (Смеются.)

– Рената, лет двадцать назад я делал передачу «Полнолуние». Я пригласил тебя в программу, и ты захотела встретиться заранее, чтобы обсудить тему нашего разговора. Ты пришла ко мне домой, на проспект Мира, почему-то с бананами, и мы вместе ели эти бананы. Ты была пытливая…

– Я правильно делала, что была недоверчивая. Я была очень ответственная. Я и сейчас такая. Некоторых журналистов хочется огибать. Не подходить близко. А ты остался прежним.

– Спасибо. Еще одно воспоминание: как-то, давным-давно мы случайно встретились с тобой на «Дяде Ване» в Малом театре, нас обоих пригласила Татьяна Друбич, которая играла там Соню.

– Да-да.

– А потом ты позвала меня в гости к своей подруге. То ли внучка, то ли какая-то другая родственница Клавдии Шульженко, она жила напротив Ленкома.

– Не помню таких страстей.

– Потом я проводил тебя до метро «Бабушкинская». Когда ты последний раз спускалась в метро?

– Со мной произошла загадочная история лет шесть назад. Я полезла с диггером под землю, в эти люки, и оказалось, что там целый мир – огромная сеть туннелей под Москвой. Мы хотели там кое-что снять. Я поставила у выхода человека с колом, чтобы, не дай бог, никто нам люк не закрыл. Было очень страшно, там же темно, и кажется, что кто-то есть. И вдруг под землей начался какой-то странный вой. Диггер сказал, мне повезло, что я это услышала, что это биологический вой. Но такого ужаса я не испытывала никогда. Это повредило мой внутренний мир, и теперь я не могу спускаться в подземелье. После этого диггера я должна была перебежать дорогу через подземный переход и поняла, что не могу спуститься… Не могу. Прямо физический протест. С тех пор в подземные переходы я не хожу. Конечно же, я могу себя заставить, но мне это не любо.

– Можно я задам тебе личный вопрос? Ты дважды была замужем, но это не были громкие романы. Это были харизматичные мужчины? Такое ощущение, что они находились в твоей тени.

– Это хорошо, что они были в тени. Мне кажется, что это хорошо их характеризует. Есть такая история про мхатовских актрис – про старую и молодую. Молодая приходит к старой и говорит, что выходит замуж, старая спрашивает: «Наверное, это кто-то из режиссеров?» Далее перечисляет всех: автора пьесы, партнеров, художника… И наконец драматично вскрикивает: «Неужели кто-то из публики?!»

– То есть оба мужа «из публики»?

– Наверно. Человек из публики, он всегда смотрит на тебя иначе, другим зрением. Оттуда. А насмотревшись, навосхищавшись, хочет… опять это слово… более нормальную супругу, чтобы по вечерам ужины, а не съёмки со спектаклями. И тут начинается раскосяк. То, о чем любит говорить моя мама, – «распалось духовное родство», а может, его и не было, но оно решающее, когда к тебе относятся не как к приме-балерине, а как к родному человеку.

– Но все-таки в сознании многих ты и есть «прима-балерина». У нас сегодня была фотосъемка, в которой я попросил поучаствовать самых простых людей – сочинцев и отдыхающих. Какими влюбленными глазами они смотрели на тебя, с каким обожанием! Такое невозможно сыграть.

– А разве с Игорем, твоим братом, так же не фотографируются простые люди с влюбленными глазами?

– Фотографируются.

– Вопрос в чем? Он, конечно, и в телевизионном пространстве. Я вижу в этом прямую связь.

– Все-таки у Игоря есть и другая сторона жизни…

– …ну да – театр. В этом смысле ему есть где выдохнуть.

– Я говорю, что те люди, может, не до конца понимают тебя, но они любят Литвинову и им приятно тебя видеть и слушать. Ты интересна не только эстетам.

– Согласись, странно это анализировать. Я должна этим как-то упиваться?

– Нет, я просто констатирую. Вернемся к «Снам Иосифа». Я первый раз увидел на экране твою дочь, которая, во-первых, очень быстро выросла. У нее острый взгляд, сильная энергия на экране. В кадре несколько человек, а хочется смотреть больше всего на нее, и я говорю это не потому, что Ульяна твоя дочь. Ей сколько лет?

– Четырнадцать.

– У нее взгляд взрослого человека.

– Можно сказать, она мной осознанно была выброшена в самостоятельную жизнь, иначе она никогда бы не стала такой сильной, как сейчас.

– Правильно, воспитательный момент.

– В русской школе она была несчастна. Каждый раз отправлялась как в бой, и потом мы могли делать уроки до двенадцати ночи, какие-то тупые формальные тесты, а знаний не было, на чтение книг и походы в музей тоже не было времени. Так для чего такое обучение, если растет необразованный ребенок, угнетенный школой? Один мальчик повесился перед контрольной… И мальчиков в три раза меньше, чем девочек. Что-то с этим надо делать! Девочки теперь должны сражаться за их внимание? Русские парни – как короли-олени: не приучены уважать девочек как будущих женщин. Почему мамы воспитывают их в неуважении к другой женщине, как к врагу? Это что за ревность, эгоизм, глупость наконец – делать из парней невоспитанных сынков? Я считаю, что всё равно нужно как-то закалять ребенка, а мальчиков вообще нужно отпускать от юбки и важно учить уважать и восхищаться женщиной, дверь ей открывать, место уступать, вставать, когда она входит, хотя бы.