Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– Неплохо!

– А.: Я же в Сочи пела на открытии Олимпиады.

– Ю.: Уже начались оркестровые репетиции, и тут появляется Аня…

– А.: …в блестящих кроссовках и с огромным тигром на майке. «Привет, – говорю, – я ничего не знаю, выучить партию не успела».

– Ю.: А через две недели премьера! У меня тогда вообще всё рухнуло внутри. Думаю: скорее бы это закончилось – и обратно домой, в Милан.

– Чем всё-таки, Аня, тебя покорил этот человек с ужасающим цветом волос и рассерженный на весь мир?

– Ю.: Мне, кстати, самому интересно узнать, – я ведь по сей день этого понять не могу.

– А.: Юсиф очень мягкий, у него хорошая аура. Он все репетиции меня обхаживал: «Так, пойдем кушать, я сейчас возьму тебе круассан. Садись, я возьму тебе кофе». Я давно такого не видела. У Эрвина (первый муж А. Нетребко. – Прим.) тяжелая энергетика, вечный гнет какой-то. В принципе, мне кажется, это основная причина, почему я отошла от него. После расставания с Эрвином я год была одна. Занималась ребенком, напряженная творческая жизнь, а тут вдруг раз – и всё по-другому. Когда я встретила Юсифа, то расцвела, стала счастливая. Он легкий, веселый человек и не дурак…

– Ю.: …что весьма странно для тенора. (Улыбается.)

– А.: Я не смогла бы жить с глупым мужчиной, какой бы неземной красавец он ни был. Если неумный – до свидания.

Ю.: Мы познакомились 10 февраля, 23-го первый раз поцеловались, 27-го спели премьеру «Манон Леско», а 1 апреля уже начали жить вместе. До Анечки я, естественно, влюблялся. Но своей половинки так и не встретил. Аня перевернула мою жизнь. Она принесла мне удачу: мы встретились, и у меня всё стало получаться. Раньше я был зациклен на вокале. Это надо спеть, другое… А когда мы начали жить вместе, я переключился на семью, на ребенка, у меня началась совсем другая жизнь. Я считаю, наш союз благословленный – Небом, Богом, – не знаю, кто во что верит.

– А.: Какой романтик!

– А ты?

– А.: Я циничная леди Макбет. (Улыбается.)

– Скажите, поставить штамп в паспорте было делом принципа?

– Ю.: А как иначе! Ты создаешь семью. Просто жить вместе несложно, но я считаю, что это безответственно. Особенно когда ты человек зрелый. Штамп нужен. Жена – это уже не просто женщина, от которой ты можешь внезапно уйти, написав ей эсэмэску, что вы больше не вместе. Штамп – это ответственность.

– Юсиф усыновил Тьяго?

– Ю.: У него есть папа, поэтому я его усыновить не могу. Для этого нужно, чтобы отец написал отказ.

– А.: Куча каких-то бумажек требуется.

– Ю.: Я хотел это сделать, но острой необходимости в этом сейчас нет, потому что ребенок всё равно растет здесь, с нами. Если возвращаться к твоему вопросу про штамп, скажу: он склеил то, что и так стояло рядом. Как говорили в советское время, брак – это основа общества.

– А потом, как я понимаю, это еще и новый импульс для творчества.

– А.: К творчеству это не имеет отношения. Просто так сложилось, что мы оба поем.

– Ю.: Но если бы я был басом, а не тенором, мы бы никогда не пели вместе, но это бы не помешало нам любить друг друга.

– Слушайте, когда вы пели в Большом театре «Манон Леско» и в последнем действии, взявшись за руки, медленно-медленно шли из глубины к авансцене, хотелось, чтобы эта сцена длилась как можно дольше. Настолько это было красиво, настолько ваши голоса звучали в унисон – просто грандиозно!

– А.: Ура, повезло, такое бывает редко.

Ю.: Эта опера для меня, конечно, значит очень много. Однажды, когда мы пели с Аней, мне вдруг показалось в четвертом акте, что всё происходит на самом деле, что мы в изгнании, скоро придет смерть. Мне стало на самом деле страшно. У меня хлынули слезы из глаз. Такого на спектакле со мной обычно не бывает. Но тут – потеря какого-либо контроля. И это действительно дорогого стоит. Такие спектакли остаются в памяти и в сердце…

– Мы с вами должны были встретиться в Нью-Йорке прошлой осенью. Вдруг я получаю смску от Юсифа: «В Нью-Йорк не прилетай, я сломал ногу».

– Ю.: Пожалуйста, не напоминай об этом.

– А.: Я считаю, что его сглазили.

– Ю.: Я тебе скажу такую вещь, Вадик. Я по жизни вообще человек очень осторожный. Знаешь, есть дети бедовые такие, они всё время падают, по гаражам скачут, руки ломают. У меня никогда этого не было. Я всегда аккуратен, я никогда не зайду туда, где темно, где не видно и не слышно. То есть это вообще не про меня история. Я крепкий, я практически никогда не болею, никогда не лежал в больнице, у меня не было никаких операций.

– Тьфу-тьфу, вот Аня стучит по дереву…

– А.: А тут он упал на ровном месте.

– Ю.: 27 октября я, счастливый, прилетаю в Нью-Йорк, 30-го мне предстоял дебют в Карнеги-холле. Мы должны были петь с Анечкой дуэтом. И вот 27-го утром я прилетел, отдохнул, поспал и говорю Ане: «Пойду в театр позанимаюсь немножко». На следующий день была намечена репетиция с оркестром. Я пошел в Метрополитен-оперу, которая в трех кварталах от дома. Когда собирался обратно, начался дождь. Я сел в такси, потому что зонтика не было. Подъехал к дому, вышел из машины, зашел в подъезд и упал. На ровном месте. Сломал ногу в двух местах, ты можешь себе представить?! Порвались все сухожилия.

– А.: Там кошмар был!

– Ю.: И вот вдруг ни с того ни с сего ты прекращаешь ходить целых два месяца. Врагу такого не пожелаешь. Я просто стал прыгать на одной ноге, потому что на вторую нельзя было наступать.

– И это при том, что по жизни ты привык летать, а не ходить.

– Ю.: Если бы я изначально знал, что произойдет в следующие три месяца, я бы помер, наверное. Я думал, конечно же, что процесс восстановления пойдет гораздо быстрее. А на деле: неделя за неделей, неделя за неделей… Сначала сделали одну операцию – слава богу, она прошла хорошо. Но ты понимаешь, я не мог спать. На два с половиной месяца я просто прекратил спать, потому что я просыпался оттого, что мне было жутко некомфортно. Я не мог найти себе места.

– А.: Больной мужчина хуже беременной женщины. Юсиф совсем упал тогда духом.

– Я себе даже представить этого не могу – всегда энергичный, в отличном настроении…

– А.: В общем, было страшно. У него была и физическая боль, и ночами он не спал – нервничал. Это была настоящая депрессия, ничего ему не помогало.

– А у тебя, Аня, в то время шли спектакли в Метрополитен-опере.

– А.: Я, кстати, вела активный образ жизни. Юсиф обижался, что я такой зайчик-энерджайзер. Я думала: ну вот что, я сяду и буду ныть рядом с ним? Я наоборот: «Давай вставай, туда иди, сюда…» А он на меня злился: «Ты не понимаешь меня». Он никуда не хотел выходить. Слушайте, ну с кем не бывает? Что мы сейчас это вспоминаем? Прошло и прошло.

– Правильно, в любой ситуации важно быть оптимистом. У тебя гениальная жена, Юсиф!