Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– Ты вообще любишь создавать традиции. Вот и твой сольный проект Amore пользуется огромной популярностью.

– Да, с проектом Amore мы выступаем по всему миру. Это три одноактных балета в разных стилях, поставленные для меня разными хореографами. А сейчас я думаю о новом проекте, который смогу показать, скорее всего, через год. И, конечно, для меня было абсолютной неожиданностью приглашение в проект «Большой балет». Я благодарна руководителю телеканала «Культура» Сергею Леонидовичу Шумакову за то, что он выбрал меня на роль ведущей и не побоялся рискнуть, ведь это мой первый такой опыт. У меня была совсем другая задача, чем у членов жюри: я должна была не критиковать, а защищать артистов, поддерживать их в сложных ситуациях. На съемках чувствовала себя как в театре: каждый раз новый образ, новая прическа, новый грим, новое платье… Да и атмосфера была потрясающая!

– Видишь, теперь мы с тобой еще и коллеги на «Культуре».

– Да. (Улыбается.) Работы у меня по-прежнему много. Но я не жалуюсь, а, наоборот, радуюсь. По жизни меня ведут высшие силы – на их благосклонность я надеюсь и дальше.

Анна МЕЛИКЯН любит снимать романтические истории. «Звезда», «Русалка», «Про любовь»… На благотворительном вечере «Action! – 2018» она представила блистательную ироничную короткометражку «Нежность» с Викторией Исаковой и Евгением Цыгановым. Этот фильм – еще и ее операторский дебют, только вместо камеры у нее был мобильный телефон.

Аня Меликян жизнерадостный человек, но ее комедии обязательно с грустным оттенком. Это роднит ее с классиком жанра Георгием Данелия: казалось бы, фильмы «Не горюй!», «Мимино» – куда же еще веселее? Но ты смеешься весь фильм, и при этом есть какая-то печаль. Кстати, сам Данелия называет Анну Меликян «родственной душой».

– Аня, у меня стойкая ассоциация: там, где Меликян, обязательно «пять пудов любви» – как у Чехова.

– Прекрасно, мне это нравится. В связи с этой ассоциацией я бы очень хотела продолжать делать фильмы про любовь: «Про любовь 3», «Про любовь 4»… Потому что в какой-то момент я вдруг представила, что слово «любовь» уйдет из моей жизни. Ну как это так? Само это слово абсолютно магическое, у него эффект магический. У меня ощущение, что сейчас я под этим словом как под шапкой сижу, и действительно, как что-то связано с любовью – так сразу вспоминают Меликян. Отлично!

– Отлично. А когда ты почувствовала, что это твой конек? Когда снимала нашумевшую «Русалку» или не менее громкую «Звезду»? Или уже на съемках «Про любовь»?

– Наверное, это больше связано с коротким метром. Мой первый короткометражный фильм тоже назывался «Про любовь», сняла я его совершенно неожиданно. Для благотворительного вечера «Action!» мне просто предложили что-то сделать, а я к этому моменту не снимала фильмы лет семь: после «Русалки» у меня была такая временная дыра. И вот когда организаторы «Action!» Света Бондарчук и Женя Попова мне предложили поучаствовать, ты не представляешь, Вадим, у меня возник такой страх, – мне показалось, что я уже, наверное, и снимать-то не умею. Так что эта короткометражка меня на самом деле…

– …реанимировала?

– Да, вернула к жизни. Я вышла тогда на площадку с корыстной целью: я хотела проверить, могу ли я еще снимать кино. Я вышла всего на два съемочных дня и назвала эту историю «Про любовь». Кто бы знал, во что в итоге это выльется! (Улыбается.) Во-первых, я поняла, как бы нескромно это ни звучало, что я еще могу снимать, и я почувствовала себя абсолютно счастливой. Причем съемки у нас были чудовищные: не было денег, на улице холод. Я стояла в грязи, голодная, холодная, но понимала, что я абсолютно счастлива находиться здесь, и какая же я была идиотка, что столько времени лишала себя этого удовольствия! В общем, эта история сдвинула меня с мертвой точки. Потом был еще один короткий метр, и вдруг оказалось, что мне это легко дается. Просто рассказ о мужчине и женщине, ничего сложного: вышли, поговорили о любви, ничего особенного не показали, а потом вдруг все стали говорить: «Как вы классно и откровенно показываете сексуальные сцены!» А я никогда об этом даже не задумывалась, – я ничего специально не делаю, просто как-то всё получается легко, свободно. И я подумала, что, может быть, это действительно моя тема – говорить про любовь.

– А самой приходилось влюбляться вот так, «через разговоры»?

– У меня иначе и не бывает. Мне подруга рассказывает, что, мол, пошла в баню, увидела мужчину – и всё, влюбилась. Я спрашиваю: «А как ты влюбилась?» Она отвечает: «Я увидела его ягодицы!» Для меня это загадка, я не понимаю, как можно увидеть ягодицы и влюбиться. Я могу влюбиться, только начав общаться. То, как мужчина выглядит, для меня на втором, на третьем месте. Срабатывают какие-то внутренние инстинкты: я реагирую на ум, на чувство юмора, на поступки. Для меня мужчина – это прежде всего поступок.

– Послушай, а как же так получилось, что после феноменального успеха «Русалки» у тебя возникла семилетняя пауза?

– У меня самой были разные версии случившегося. Сначала я думала, что не снимаю, потому что родила ребенка, и, действительно, я совершенно фанатичная мать, особенно была такой сразу после родов. Но сейчас я все-таки думаю, что это никак не связано с ребенком. Не я первая, не я последняя родила. Это, видимо, был какой-то такой этап в жизни. Ты живешь с человеком, у вас происходит какой-то энергетический обмен. Вот в тот период у меня был такого рода обмен, когда я всё отдавала, и для меня самой энергетически ничего не оставалось, и творчество во мне не рождалось. Вообще непростой у меня был период, хотя я тогда организовала свою компанию «Магнум» и что-то делала как продюсер.

– Первый твой муж кинопродюсер. Вроде бы должно быть родство душ.

– Да, муж у меня был кинопродюсером, который всё время говорил мне: пожалуйста, иди снимай любой фильм, на любую тему, – что ты сидишь! Но не рождалось кино внутри, потому что творчество должно в тебе как цветок прорасти. Видимо, мне на моем пути была необходима эта пауза, чтобы, выйдя на площадку фильма «Про любовь», я почувствовала то, что почувствовала.

– На самом деле для меня такие твои откровения парадоксальны. Мне всегда казалось, что ты из породы пробивных людей и что после успеха «Русалка» должна была, не знаю, землю рыть, но снимать, снимать и снимать. А у тебя произошло ровным счетом наоборот.

– Да, потому что все свои истории я пишу сама. А если бы это было просто ремесло, – мне дали сценарий, я прочитала, вышла на площадку, я же профессиональный дипломированный режиссер… Я, конечно, могу выйти и снять. И мне присылали очень много сценариев, из Голливуда в том числе, – после «Русалки» у меня был контракт с голливудской компанией. Но эти сценарии были ужасного качества. Да и в Москве, конечно, я получала много сценариев, но они мне просто не нравились. Я не понимала, зачем мне выходить на площадку. При этом у меня была полноценная жизнь: я ходила на работу на «Мосфильм», у меня там был офис, я продюсировала разные фильмы. Я не сидела без дела. Родив ребенка, я через неделю уже была на работе. Но не снимала. Раз не получается, думала я, то буду продюсировать, у меня была своя компания, сотрудники свои. Собственно, у меня и сейчас есть эта компания, но теперь совершенно по-другому расставлены приоритеты: для меня на первом месте режиссура.