Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– Ты, конечно, человек-праздник. Таким был двадцать лет назад, таким, очевидно, и родился.

– Знаешь, это как с подарками: чем больше ты отдаешь, тем больше получаешь, и на сцене и в жизни. Я понимаю, чем больше я сделаю за день, тем крепче у меня будет сон и тем в более гениальном состоянии я проснусь. Потому что утром я люблю просыпаться, вспоминая, что было вчера. Вот это, наверное, и есть гармония. Я пытаюсь каждый день прожить продуктивно, весело и сделать что-нибудь хорошее. Это самое важное для меня, потому что принимать подарки я люблю, но дарить – в сто раз больше. Как-то я решил сделать сюрприз Кате (Екатерина Шипулина – прима-балерина Большого театра, жена Дениса. – Прим.) и прилетел к ней из Лондона в Токио, – она была там на гастролях. Всего на один день.

– Красиво. Вообще, сибиряки – щедрые люди. У меня, кстати, мама из Новосибирска.

– А, я вижу, есть в тебе что-то человеческое. (Улыбается.)

Светлана ЗАХАРОВА – самая титулованная балерина Большого театра, обладательница престижных премий и наград. Она проживает в профессии счастливейшую жизнь. Судьба не раз давала ей шанс, и каждый раз Света оправдывала этот шанс на сто процентов. Однажды я был на репетиции «Кармен-сюиты». Хореограф Альберто Алонсо возобновлял в Большом свой знаменитый балет, и премьеру готовил именно с Захаровой. В ожидании Алонсо балерина сосредоточенно стояла у монитора, тщательно сверяя движения с оригиналом: на мониторе была запись «Кармен-сюиты» в исполнении Плисецкой. Но в спектакле Захарова не повторяла ее рисунок роли. Это была другая Кармен… Репетиция шла легко, хореограф и балерина понимали друг друга с полуслова. Алонсо был очарован Светланой и не скрывал своего восхищения: «Она необычайно хорошая балерина», – сказал он мне потом.

В спектакле Большого театра «Нуреев» вместе со Светланой участвует мой брат. Игорь рассказывал, что все замолкали и внутренне становились более собранными, когда в репзале появлялась Захарова. Сегодня основной партнер балерины Денис Родькин, премьер, замечательный танцовщик. «Наш союз со Светланой помогает творчески расти, развиваться», – сказал мне однажды Денис. Да и сама она умеет видеть талант в других и помогает этим счастливчикам проявлять на сцене свои лучшие качества.

Разговор со Светланой Захаровой состоялся весной 2018 года, вскоре после премьеры в Большом балета «Анна Каренина».

– Света, поздравляю с триумфальным успехом «Анны Карениной»! Отличный у вас тандем с хореографом Джоном Ноймайером.

– Спасибо, Вадим.

– В партии Анны ты так многогранна! Так тонко передаешь в танце влюбленность, которая может разрушить любые границы, и одновременно боль, трагизм своей героини.

– Я не встречала ни в одном балетном спектакле столько перемен настроения и таких сильных чувств, которые переживает Анна. Сейчас я уже готова сыграть и станцевать эту очень сложную роль, не только физически сложную, но прежде всего эмоционально. Наверное, всему свое время. И мне было приятно услышать от Джона Ноймайера, что я станцевала Анну именно так, как он ее себе представлял.

– А я был счастлив, когда на премьере другого громкого балета – «Нуреев» – рядом с тобой на сцене выступал мой брат. Ты танцевала, и в этот момент Игорь читал письмо балерины Натальи Макаровой, мысленно обращенное к Нурееву. Удивительное сочетание хореографии и драматического театра придумал Кирилл Серебренников.

– Да, это очень здорово.

– А не смущало, что у тебя в этом балете партия всего на несколько минут? Это так необычно и непривычно для примы.

– Ой, об этом я вообще не думала. Балет же называется «Нуреев», и я сразу была настроена на то, что в этом спектакле у меня не главная роль. Мне было важно снова поработать с потрясающим трио – хореографом Посоховым, композитором Демуцким и режиссером Серебренниковым. Да и роль мне досталась знаковая: Наталья Макарова, великая балерина, – это было интересно. Знаешь, станцевать семиминутный монолог оказалось нелегко: нужна особая концентрация. Я люблю большие спектакли, а здесь не успела опомниться – и уже всё для меня закончилось. Но, с другой стороны, было легче, так как основная ответственность легла на плечи артиста, исполнявшего партию Нуреева.

– Вот насчет ответственности. Ты многого достигла за эти годы. Балерина номер один в Большом театре, мировая звезда, множество премий, наград…

– Да, это приятно и почетно. Но я никогда не думаю об этом, когда выхожу на сцену. И находясь в репетиционном зале, я должна доводить свою технику до совершенства, чтобы зрителям было каждый раз интересно и чтобы ни у кого не возникало…

– Сомнений?

– Сомнений, да. Это помогает мне развиваться. Искать новые формы, эмоции, каждый раз быть другой. Держать себя в форме не так просто, как кажется со стороны. Ведь после спектакля хочется отдохнуть, пропустить утренний класс, репетиции, потому что всё болит, усталость невероятная, но всё равно надо идти работать. По-другому нельзя. Хотя о себе надо заботиться, массаж – это тоже часть профессии.

– Себя надо любить, это точно. А когда ты почувствовала, что в балете можешь достичь больше, чем другие?

– Ну, иногда мне кажется, что я до сих пор пытаюсь в этом разобраться. Но нет, я, конечно, лукавлю. Я это поняла, наверное, когда были первые выступления, еще в школе.

– Это в Киеве?

– Да. Допустим, идут занятия, репетиции, педагог на тебя кричит: «Ты такая-сякая, всё делаешь неправильно». И вот наступает экзамен. И вдруг у тебя пятерка, а у остальных таких оценок нет. Ты думаешь: как же так? Только что педагог тебя просто изничтожал и тебе казалось, что ты самая ужасная, самая бездарная. А комиссия тебе ставит пятерку, и ты потом не знаешь, как смотреть в глаза своим одноклассникам.

– Ты выросла в маленьком городке Луцке. Мама была педагогом по танцам. А могло случиться, что ты так и осталась бы жить в Луцке?

– Конечно. Это мечта мамы, чтобы я танцевала. И в Киев решила меня отвезти мама. В хореографическом училище был огромный конкурс, 20 человек на место, а брали всего 30 детей. Я поступила сама, без всякого блата, без поддержки. У меня не было родственников в Киеве. Никого.

– Мама переехала в Киев с тобой?

– Нет, такой возможности не было, я жила в интернате. Мне было десять лет, и пришлось быстро становиться самостоятельной. Поначалу было очень много проблем. Поэтому учиться я не хотела, меня даже забирали из училища.

– Вот как?!

– Папа – военный, и наша семья уехала жить в Германию. А потом начался вывод советских войск. Папу перевели служить во Владикавказ, а мы с мамой вернулись домой, в Луцк. И этих шести месяцев, что я прожила в Германии и училась в обычной общеобразовательной школе, для моего детского сознания хватило, чтобы понять: в ту прежнюю жизнь я возвращаться не хочу. Хочу быть в искусстве, хочу опять в хореографическое училище. И мама скорее-скорее повезла меня обратно в Киев. (Улыбается.) К счастью, меня приняли, причем, в мой прежний класс.