Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– На этой оптимистичной ноте давай закончим. Можно даже поставить не точку, а восклицательный знак. Да здравствует любовь!

– Да здравствует любовь! Конечно.

Как щедро одарена природой Татьяна НАВКА! Сколько в ней грации и обаяния! Никогда не забуду ее Кармен. Сильная, страстная, драматичная. Актриса с большой буквы на ледовых подмостках. Мы познакомились с Таней лет десять назад. Моего брата Игоря пригласили участвовать в проекте «Ледниковый период», и у меня была счастливая возможность наблюдать за олимпийской чемпионкой с близкого расстояния.

Теперь она еще и продюсер. Ледовые спектакли «Руслан и Людмила», «Аленький цветочек» – амбициозная стартовая площадка для Навки, выступившей в новом для себя качестве. Конечно, в своих проектах Таня исполняет главные роли, – а как иначе? Лед – ее стихия, которой она верна столько лет!

… Интервью и съемку для ОК! с Татьяной Навкой мы делали в Сочи. Она находилась там на гастролях. Во время фотосессии, в поисках интересного ракурса, Навка неожиданно вскочила на узкий парапет, а за спиной – огромная пропасть. И позировала она на этом парапете долго и увлеченно. Я, честно говоря, не мог смотреть на такую картину, – мне было страшно.

– Скажи, у тебя полностью отсутствует порог страха?

– Ну, во-первых, у меня прекрасная координация. А если говорить о пороге страха, то еще в детстве я была абсолютным сорванцом, росла бесстрашной, ничего не боялась. Если прыгнуть с трехэтажного здания в сугроб, то я первая в классе, если с «десятиметровки» в воду – прыгала практически не задумываясь. Все деревья, заборы были мои. В общем, я была за любой кипеж. (Улыбается.)

– Бедные родители!

– Да уж. Помню, мы как-то поехали на свадьбу к родственникам. Никто и глазом не успел моргнуть, как я оказалась на высочайшем дереве. Прибежали все тети, дяди, братья, сестры… Мама кричит: «Доченька, я тебя умоляю, подожди. Сейчас к тебе папа залезет и спустит тебя вниз». А я сверху командирским тоном: «Отойдите, не мешайте, я сама буду прыгать!»

– Люди приехали на свадьбу, а героиней становится маленькая Таня. Что ж вполне логично для тебя.

– Ты знаешь, никогда не было задачи оказаться в центре внимания, но то, что я всегда и во всем старалась быть первой, это точно. Если в садике ставили спектакль, то главную роль – Репки – играла я. (Улыбается.) Ну и так далее. Я стремилась быть первой, если мне этого хотелось, если это было моей какой-то целью. А вот, например, в детстве на занятия по фигурному катанию, куда опаздывать в принципе было нельзя, я умудрялась приходить последней. Я жила очень далеко от катка, просыпалась в пять тридцать утра и ехала на тренировку через весь город. Ровно в семь уже надо было стоять на льду. И так важно было прийти первой, чтобы занять самое лучшее, гладкое, чистое место на льду, где мы «рисовали» фигуры. Каждому на занятиях доставался свой кусочек льда. А чем дальше к краю, тем лед был более неровный и бугристый. И так получалось, что я всегда стояла под бортиком. Но я знала, что это не главное и что это не помешает мне стать лучшей.

– Ты приехала на нашу встречу с младшей дочерью, которой по-взрослому объяснила, что сейчас будешь занята. Она молча кивнула и пошла с няней к морю. У твоих дочерей какая разница в возрасте?

– Четырнадцать лет. Ну ты знаешь, я прямо наслаждаюсь сейчас, потому что это совершенно иное ощущение – вновь стать мамой через столько лет. Я уже много чего понимаю про воспитание. Жалею, что со старшей дочерью упустила какие-то важные моменты, когда она только-только начинала познавать мир. Я же тогда шла к олимпийским медалям: родила – и вперед. В общем-то, планировала, что ребенком займусь, когда ей исполнится пять лет, – как раз тогда я Олимпиаду выиграю.

– Постой, ты была так уверена в победе?

– Да.

– И никаких сомнений?

– Я как-то всё математически просчитала и понимала, что у нас с Романом Костомаровым нет соперников.

– Роман тоже был в этом уверен?

– Мне кажется, тоже.

– Получается, олимпийская победа не стала для вас каким-то высшим счастьем?

– Да ладно, «не стала»! У нас ведь очень субъективный вид спорта. Это же не то что ты пробежал быстрее всех, прыгнул выше всех и уже не придраться. Есть много подводных камней. Честно скажу тебе, на чемпионате Европы, за месяц до Олимпиады в Турине, Федерация фигурного катания предлагала нам с Романом вообще сняться с соревнований.

– С Олимпийских игр?

– Нет, с чемпионата Европы. Так получилось, что в начале соревнований, в обязательных танцах, мы оказались третьими. Хотя это чистая случайность, мы никогда не проигрывали в этом виде. Тогда наша Федерация устроила большое собрание, и нам посоветовали досрочно покинуть соревнования. Тогда мы с Романом и тренером Александром Жулиным, взявшись за руки, приняли решение идти до конца. Мы вышли на следующий день на лед и стали первыми. И тут, представляешь, нам – довольным, счастливым, непобедимым – говорят: «Вы, ребята, конечно, молодцы, а вот теперь вам точно лучше сняться. Это просто чудо, что вы выиграли сегодня, но дважды чуда не бывает. Очень сильное противостояние». Но мы всё равно вышли на лед. Это был как раз тот знаменитый прокат, когда на последней поддержке я сильно порезала руку. Видишь, у меня до сих пор большой шрам на руке. Мы танцевали из последних сил, по всему льду текла кровь. И несмотря ни на что, мы победили! После выступления меня сразу отвели в медпункт, потому что нужно было кровь остановить. Еще приставили специального «допингового человека», который следил за мной: те, кто получают призовые места, обязательно проходят дополнительный допинг-контроль. Обычно это делается в течение десяти минут после выступления, но мне не могли остановить кровь минут двадцать…

– …Что только подливало масла в огонь.

– Естественно. Тогда многие говорили, что я специально порезала руку, чтобы не попасть на допинг-контроль. С Олимпиадой тоже всё было непросто. К тому моменту, когда мы должны были вступить в соревнования, в фигурном катании уже были две золотые медали: у Тотьмяниной с Марининым и у Плющенко. Еще была Ира Слуцкая, которая весь сезон лидировала и на тренировках к Олимпиаде выглядела шикарно, что давало ей очень хорошие шансы на победу. Единственной зацепкой для недоброжелателей стали спортивные танцы, где нет прыжков и можно снизить балл за какие-то незначительные просчеты, – например, вращение не очень эстетично, нога поднимается не на девяносто градусов, а на восемьдесят девять, или поддержка по продолжительности не шесть секунд, а пять целых пятьдесят девять сотых. К моей маме подходили разные люди и говорили: «Пожалуйста, не переживайте, если ваша дочь не станет олимпийской чемпионкой. Ведь невозможно, чтобы все четыре золотые медали отдали России». На что моя мама отвечала: «Вы не понимаете. Либо она умрет здесь прямо на льду, либо как-то по-другому, но она будет олимпийской чемпионкой».