Вадим Верник - Книга победителей [litres]

С сестрами Михалковыми я делаю интервью второй раз. Впервые мы встретились в 2005 году, – это была телевизионная съемка для моей программы «Кто там…» на «Культуре». Николина Гора. Поздняя осень. На фоне опадавшей листвы дом-усадьба Михалковых выглядит роскошной картинкой из прошлого. Дух старины разлит повсюду и вызывает благоговение. А сестры всю эту помпезность старались перевести в шутку. Меня восхитило, как легко и элегантно они иронизируют друг над другом – в этом было столько любви и взаимной привязанности! По моей просьбе Надя показала домашние достопримечательности. Особо впечатлил самовар с фамильным гербом. Еще портрет совсем юного Никиты Михалкова, нарисованный его дедом – знаменитым живописцем Петром Кончаловским. Портрет висел в уютной комнате Нади: «Видишь, папа всегда за мной следит», – сказала она с улыбкой. Эта «слежка» наверняка продолжается и по сей день, – хотя девочки давно выросли и воспитывают своих детей: их трое у Ани и двое у Нади.

Мне было интересно, спустя много лет, поговорить с сестрами об отношениях друг с другом, семейных ценностях, точках соприкосновения не только в личном, но и в творчестве. Тем более что Надя недавно удивила всех своими режиссерскими амбициями, – она сняла дебютный полнометражный фильм «Проигранное место» и Аня сыграла там одну из ролей.

– Аня, скажи, какие чувства ты испытала, когда Надя сказала, что хочет снимать кино?

– Анна: Конечно, у меня были сомнения. Это почти то же самое, если бы Надя занималась чем-то еще и вдруг решила стать актрисой. Здесь неминуемо возникает история про сравнения с папой, надо быть всегда к этому готовой.

– Быть начеку.

– А.: Нет, не начеку, а просто быть готовой к тому, что тебя будут сравнивать, – не бояться этого, а рисковать. Поэтому когда Надя все-таки решила попробовать, я, с одной стороны, очень обрадовалась, а с другой, естественно, начала переживать, получится у нее или нет.

– Надя, а ты что скажешь: как вообще ты решилась на такой шаг?

– Надежда: Не знаю. (Улыбается.) До сих пор спрашиваю себя: «Зачем я это сделала?» Появилась даже шутка, что самое худшее, что можно было сделать с моей фамилией в нашей стране, – это снять кино. Чтобы в очередной раз услышать, кто и что думает о Михалковых и почему они все такие.

– Какие?

– Н.: Вот какие-то «такие». (Улыбается.) Каждый воспринимает нас по-своему.

– Хорошо. И все-таки: свое кино. Решила, что хочешь быть «владычицей морскою»?

– Н.: Нет. На самом деле это не из-за того, что я решила стать «владычицей морскою». Моя идея заключалась в том, чтобы как-то разнообразить и направить жизнь подростков, которые остались совершенно без внимания со стороны искусства. В российском кино очень мало проектов для молодых ребят и про молодых ребят.

– То есть это кино – точечное по направленности.

– Н.: Да. По сюжету старшеклассники рассказывают друг другу страшные легенды, и одна из них – про то, что в кинотеатре есть проигранное место: если сядешь на него, то умрешь. Парня-рассказчика все высмеивают, а потом платят за это. Фильм так и называется – «Проигранное место».

– У тебя перед глазами пример двух замечательных подростков, сыновей твоей сестры Ани. Ты с них срисовывала главных героев?

– Н.: Вообще, ребята сильно мне помогли, это правда.

– Они толковые парни, я знаю.

– Н.: Да-да-да. Помимо этого, у них хороший вкус, у них обоих есть свое мнение, и, что мне особенно помогло, они очень разные. Мне не надо было искать большое количество подростков – два представителя разных весовых категорий у меня уже были.

– Но племянников в своем фильме ты не сняла.

– Н.: Нет.

– А сестра снималась. Не могу не спросить, Аня: каково это – работать с режиссером Надеждой Михалковой?

– А.: Каково? Мне было очень комфортно. Оказалось, что Надя очень требовательный режиссер, и, пока она не добивается на площадке того, что хочет увидеть (а в ситуации, когда работаешь с подростками, это крайне сложно), она не останавливается и продолжает репетировать. Более того, она не просто использует твою органику, но и просит делать что-то другое.

– Надя, приятно слышать такое от сестры?

– Н.: Не то слово, особенно если вспомнить смену, когда Аня ругалась… Ане в принципе очень сложно делать замечания, в том плане что она в кадре всегда всё делает хорошо.

– Конечно, Анна Михалкова – первоклассная актриса.

– Н.: Да, она хорошая актриса. Ох, тяжело это произносить! (Улыбается.)

– А.: Спокойно, это наша шутка.

– Н.: Да мы шутим всё время. Мы еще смеялись, что я стала режиссером, просто чтобы отомстить Ане и поиздеваться над ней, когда она будет в кадре. На самом деле Аня – одна из немногих, чье мнение имеет для меня значение. Без преувеличения. Чаще всего мне всё равно, что скажут.

– Аня, а ты что-то подметила в сестре новое во время съемок?

– А.: Естественно, я не всё время была на площадке, но когда приезжала на съемки, мне очень нравились отношения внутри группы. Ведь чаще всего съемочные процессы – это все на грани истерики. А в Наде есть очень хорошее сочетание: с одной стороны, требовательность, с другой – очень выдержанная форма поведения. Изначально же все к ней отнеслись с настороженностью, несмотря на то что почти все члены съемочной группы – это и товарищи, и друзья: «Как будет?», «Что будет?», «Насколько она компетентна в этом деле?». А когда я приехала, через некоторое время после начала съемок, Надя уже была абсолютным капитаном корабля, все работали настолько слаженно и заинтересованно… Вообще, ситуация сейчас немного дурацкая: мы сидим с Надей и друг друга пытаемся хвалить.

– А вы говорите как есть!

– А.: Ну понятно, мы говорим как есть. Вообще, было бы смешно, если бы мы говорили, какой Надя бездарный режиссер и как Надя жалеет, что взяла меня на роль. (Смеется.)

– Хорошо, тогда поговорим на другую тему. Вот ты, Надя, младшая сестра, – ты чувствовала давление старшей, когда росла?

– Н.: До определенного момента мне было удобно и комфортно жить «за Аней». Прятаться. Быть немножко такой жертвой.

– Жертвой? Почему?

– Н.: Потому что всегда есть на кого пожаловаться, всегда можно сказать, что тебя недоуслышали, недолюбили. А потом в какой-то момент эта разница в возрасте перестала ощущаться. И теперь я уже просто на эмоциональном уровне завишу от Аниного мнения, от ее комментариев, настроений.

– А.: Мне кажется, это мы все зависим от твоих, Надь, комментариев, настроений и вообще… (Смеется.) На самом деле мы обе прислушиваемся друг к другу, друг друга дополняем. Мы уже какой-то единый организм. Здесь интересно вот еще что: у нас изначально был союз братьев и сестер – братья Пресняковы и сестры Михалковы. Мы спектакль делали вместе, и здесь тоже их сценарий. Поэтому ощущение, кто младше, а кто старше, всё время было перемешано: у нас и младшие становились старшими. Если говорить про себя, то я-то себя, конечно, чувствую старшей сестрой. Вот у Нади в телефоне я забита как Big mama. А так, есть у нас некая взаимозаменяемость, с одной стороны, а с другой – взаимовыручка. Большинство вопросов мы решаем коллективным мозгом.