Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

Необычайно оживилась контрразведка. По селам разъезжали каратели. Во Владивостоке специальные отряды устраивали облавы: на улицах, в домах, в ресторанах и в других общественных местах ловили молодых людей и насильно отправляли в белогвардейскую армию.

Были у колчаковских сатрапов веские основания беспокоиться.

К весне 1919 года Красная Армия на Восточном фронте перешла в решительное наступление и отбросила войска Колчака за Урал, отогнала Юденича от Петрограда, приостановила наступление Деникина. Это был переломный момент, когда победа на фронтах гражданской войны склонялась на сторону Красной Армии.

На чрезвычайном заседании Моссовета 3 апреля В.И. Ленин говорил: «Колчак двинул теперь все свои резервы».

По всей Сибири и в Приморье Колчак собирал силы для продолжения борьбы с Советами. Была объявлена широкая мобилизация многих возрастов вплоть до родившихся в 1885 году. По городам и селам всюду были расклеены воззвания и приказы Колчака о призыве. Однако население отнеслось к мобилизации отрицательно. Дальневосточный комитет РКП (большевиков) обратился к населению с призывом: «Ни одного солдата Колчаку!»

Карательные отряды жестоко расправлялись со всеми, кто уклонялся от мобилизации, как и с теми, кого подозревали в сочувствии большевикам.

В апреле 1919 года одна из таких облав задержала меня на Светланской улице. Был я тогда с бородой и имел временное удостоверение с удачно исправленным годом рождения: 1884 вместо 1890, но не имел еще брони по работе.

Проверяя мое удостоверение, офицер сказал:

— Знаем мы ваши документы. Вишь, какой старичок выискался. Ну-ка, не разговаривай и марш к остальным!

Ни борода, ни документ меня не спасли. «Мобилизованных» таким образом обычно направляли в специальных эшелонах прямо на фронт, а пока что втолкнули в городской сад, что против Китайской улицы.

Хотя городской сад был довольно обширен и окружен невысокой чугунной решеткой, я обнаружил, что вырваться отсюда невозможно: вокруг сада стояли вооруженные солдаты. В то время, когда полный тревожных мыслей, я стоял у решетки и безучастно смотрел на проходящих по улице, я увидел инженера Г.А. Нилова и окликнул его. Объяснив почему я здесь, я просил помочь мне выбраться отсюда. Г.А. Нилов, который так же, как и я, работал в Центросоюзе, отыскал офицера, поговорил с ним, что-то настойчиво доказывая, и меня отпустили. К этому времени было уже известно, что в Сибири рабочие и крестьяне неспокойны, что и там участились восстания, возросло дезертирство солдат и даже офицеров. Мобилизация не только не укрепила армию, а привела к деморализации ее. Неудержимо шел процесс разложения колчаковского воинства. Еще быстрее разваливались колчаковские учреждения. Военные продавали имущество, чиновники — все, что плохо лежало. Взяточничество, подкупы, спекуляция достигли неслыханных размеров.

В тех условиях, когда большевики жестоко преследовались, нечего было и думать о широкой агитационно-пропагандистской работе. Также не могло быть и речи о том, чтобы руководящие работники, активисты большевистского подполья могли открыто приходить к рабочим. И все же большевистская агитация среди рабочих не прекращалась. Кропотливо, упорно, она велась на всех предприятиях и в учреждениях, в гуще рабочих, среди солдат гарнизонов. С каждым днем все новые и новые люди вставали в ряды сочувствующих большевикам.

Так и наша маленькая партячейка вела работу в Центросоюзе. За короткое время мы успели подготовиться к выборам в Совет рабочих и служащих Центросоюза. Так назывался профсоюзный местный комитет по коллективному договору. Выборы в Совет состоялись в июле 1919 года, и, несмотря на то, что все руководство Центросоюза состояло из эсеров и меньшевиков, в Совет были избраны Лагутин, Никифорова и я, то есть все члены партячейки. Председателем Совета избрали меня.

Мы организовали группу сочувствующих большевикам, куда вошли Копытин, Горсткин и Рябов.

Конечно, наряду с элементами стихийности, рост и развитие революционной сознательности рабочих и служащих направлялись указаниями Центрального бюро (ЦБ) профсоюзов, нерегулярно выходящими большевистскими газетами и листовками. Но самыми лучшими агитаторами в то время были первые декреты Советской власти. Имя Ленина и слово «большевик» были знаменем для рабочих, той притягательной силой, с которой были неразрывно связаны мечты и чаяния простых людей. Поэтому не приходится удивляться тому, что, несмотря, на сравнительно слабую, на первых порах, связь рабочих с подпольной организацией большевиков, единство рабочих и большевиков укреплялось.

По информации Лагутина во всей Владивостокской партийной организации было не больше двухсот коммунистов. Он говорил, что на первых порах связь в партии была нарушена, первичные парторганизации распались, не было и руководящего центра. 22 декабря состоялся партийный актив, на котором присутствовало 30 активных партийных работников. На нем был впервые после переворота избран областной комитет РКП (б) куда вошли: Дельвиг, Воронин (Птицын), 3. Секретарева, И. Сибирцев и А. Владимирский.

Военный отдел был поручен Воронину и Шишкину, связь и явка — Перевозчикову и Сахьяновой, агитация и пропаганда — Дельвигу и И. Сибирцеву, объединенный рабочий Красный Крест — 3. Секретаревой и финансовый отдел — А. Владимирскому.

Собрание приняло решение для активной пропаганды использовать все возможности: легальные, нелегальные и индивидуальные и, прежде всего, профсоюзы, учреждения рабочего Красного Креста, подпольную типографию для издания листовок.

В рабочем Красном Кресте стали работать 3. Секретарева, А. Фадеев, К. Шумятская, Т. Цивилева, К. Никифорова, Мария Белых, Тупицына.

В проведении политики партии большую роль играли профсоюзы. В то время во Владивостоке насчитывалось до 30 отдельных профсоюзов с общим числом членов до 35 тысяч, объединенных Центральным бюро профсоюзов.

При Центральном бюро профсоюзов работал актив коммунистов и сочувствующие большевикам. Руководящие работники там часто менялись. Так, в разное время в течение 1918—1919 годов председателями ЦБ были Раев, Морозов, Усов (Шура), Вакс, Климов, Петровский, короткое время Федор Коваль и другие. В конце 1919 года — снова Раев.

Такая частая смена руководства ЦБ вызывалась условиями конспирации, усилением репрессий колчаковской контрразведки.

Группа руководящих партийных работников периода 1917—1918 гг.

Следует особо сказать о роли коммунистов Временных вагоносборочных мастерских на Первой Речке. Мастерские были созданы еще в 1914 году. Тогда там работало более 12 тысяч рабочих. В 1916 году, когда поставка деталей вагонов из США прекратилась, мастерские законсервировали. Вновь они открылись в мае 1917 года, когда правительство Керенского, следуя лозунгу Антанты «Война до победного конца», получило от США крупный заем. Во Владивосток снова стали поступать детали вагонов.