Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

М. Старков, член правления союза грузчиков, организатор боевых дружин грузчиков, вспоминает: «Не получая прямого приказа о выступлении на стороне Гайды, я уговаривал рабочих-грузчиков товарного двора воздержаться от выступления, но ненависть их к режиму Колчака — Розанова была так велика, что удалось удержать их с большим трудом... Ушли в ряды восставших по своей инициативе более трехсот грузчиков с Эгершельда, и многие из них погибли».

К девяти часам утра прибыл батальон морских стрелков с Океанской, сагитированный В.П. Шишкиным и А. Крастиным, и особая ударная группа под командованием И. 3. Сидорова. Стали собираться солдаты, прибывшие на катере «Фарватер» под командованием Кулагина с Русского острова, и отдельные рабочие предприятий города.

В соответствии с планом, разработанным начальником оперативного отдела штаба восстания коммунистом Саковичем, рабочие боевые дружины железнодорожников были сосредоточены во Временных мастерских на Первой Речке, дружина военного порта — в Рабочей слободке и остальные — по своим предприятиям и учреждениям. Так и простояли они, как и мы, в ожидании приказа № 2 до конца трагедии 18 ноября. Обстановка была неблагоприятная, и приказ № 2 не издали.

Утро 17 ноября жители Владивостока встретили в обычной, спокойной и мирной обстановке. Только погода стала заметно ухудшаться: чувствовалось, что с Японского моря надвигается тайфун.

И.3. Сидоров, командир партизанского отряда

В 6 часов утра в порту раздались судовые гудки, возвещавшие о начале забастовки. Очень быстро весь город узнал, что с утра не вышли на работу грузчики, рабочие Добровольного флота и мукомольной мельницы. Около 11 часов утра забастовало железнодорожное депо и Временные мастерские на Первой Речке. Поезда из Владивостока не вышли. Движение было прервано. К забастовке примкнули рабочие и служащие других предприятий и учреждений.

В это же время у штаба генерала Гайды повстанцы стали задерживать и обезоруживать офицеров с броневика «Калмыковец» и колчаковские воинские части, расположенные на Эгершельде. Начались эксцессы, готовые перейти в вооруженные столкновения.

Около 10 часов утра отряд моряков во главе с секретарем союза моряков товарищем Самельсоном, по указанию товарища И.И. Шевцова, захватил вагон с оружием и патронами и вооружил ими моряков и грузчиков. Захватив пароход «Печенга», стоявший у пристани Добровольного флота, отряд моряков организовал там базу и стал на охрану района порта, не допуская высадку колчаковцев с бухты Золотой Рог.

А между тем, когда восстание готово было разразиться, штаб Гайды хранил молчание, бездействовал. Там все еще продолжались жаркие споры о том — выступать или не выступать, когда день выступления был назначен еще на совещании 15 ноября.

Испугавшись активности масс, привычные соглашатели эсеры предлагали отказаться от вооруженного восстания и договориться с генералом Розановым о форме власти мирным путем. Эти бесконечные споры, создавшие обстановку неразберихи в штабе, связали по рукам и ногам оперативных работников штаба, и фактически организацией восстания никто не руководил. Эта беспримерная беззаботность в штабе привела к тому, что события развивались стихийно, независимо от руководства восстания.

Около 12 часов дня полковник Воронов из свиты Гайды встретился на виадуке, соединяющем вокзал с портом, с комендантом станции Владивосток (фамилию его не помню). В споре, возникшем между ними, полковник Воронов застрелил коменданта станции. Этот случай привел полковника Солодовникова в особо боевое настроение, и по его единоличному распоряжению, неожиданно даже для руководства штаба восстания, раздались пулеметные выстрелы с крыши вагона генерала Гайды в сторону вокзала. Вокзал к этому времени был занят юнкерами инструкторской школы и гардемаринами Военно-морского училища. После этого началась беспорядочная стрельба. Белые открыли ответный огонь, появились первые раненые. Так Гайда и его штаб были поставлены перед фактом неорганизованно начавшегося восстания.

Погода резко ухудшилась. Начался дождь со снегопадом. Холодный, сырой морской ветер, пробирал до костей.

Геройски сражаясь с колчаковцами, повстанцы под командованием И. 3. Сидорова около 2 часов дня заняли вокзал и прилегающие к нему железнодорожные пути. Шла перестрелка с гардемаринами и цепью японских солдат. Последние всячески ограничили пределы распространения восстания и фактически загнали повстанцев в мышеловку,

Розанов хорошо был осведомлен о готовящемся восстании, а японцы заверили его в активной поддержке. Поэтому он был спокоен, хотя и знал, что гарнизон города ненадежен.

17 ноября Розанов издал приказ, в котором заявил, что забастовку рассматривает как «измену родине». Он объявил, что всякие «попытки подобного рода будут с полной беспощадностью подавляться оружием... Зачинщиков предавать полевому суду».

К вечеру 17 ноября повстанцы заняли пристань и подходы к станции Эгершельд. Розанов объявил город на осадном положении.

В эти дни, 17 и 18 ноября, происходили совещания консульского корпуса и представителей военного командования интервентов. Колдуэлл предлагал поддержать генерала Гайду, англичане колебались. Японцы настаивали на сохранении власти Розанова. Не найдя общего языка, представители империалистических держав молчаливо предоставили японскому командованию свободу действия против восставших.

Империалисты хорошо знали свои цели. Они были осведомлены о ходе развертывающихся событий. Участие рабочих и коммунистов в гайдовском восстании не было секретом для членов консульского корпуса. Они знали, что выступление японцев означает зверскую расправу с большевиками и рабочими, означает ослабление и даже разгром революционных сил, к которым все они питали смертельную ненависть.

Генерал Гревс в своей книге, умолчав о провокационной роли американских дипломатов в этом деле, так вспоминает о гайдовском восстании: «После полудня 17 ноября союзные командования имели совещание с целью наметить какие-нибудь планы, чтобы воспрепятствовать убийствам, грабежам и причинению ущерба союзникам, и, так как это борьба политическая, решили остаться нейтральными...» («Американская авантюра в Сибири». Военгиз, 1932, стр. 198—199).

Так ловко развязывали и поддерживали американцы гражданскую войну на Дальнем Востоке.

Весь день 17 ноября наша дружина находилась в готовности, но никто не приходил. Мы слышали пулеметные и орудийные выстрелы и на все лады судили и рядили поступок товарища Руденко, думая, что он позабыл о нас. Так наступила ночь 17—18 ноября. Мы остались третью ночь в помещении Центросоюза, но так никто к нам и не приходил. А между тем события шли своим чередом, неотвратимо приближаясь к концу...