Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

Японские войска неожиданно перешли в наступление. Вопреки уверениям руководителей гайдовского штаба, что военный флот будет нейтрален, сторожевое судно «Якут», эсминцы «Лейтенант Малеев» и «Твердый» открыли по восставшим орудийный огонь.

В район восстания вошел бронепоезд «Калмыковец» и в упор стал расстреливать восставших. С этого времени повстанцы от активных действий вынуждены были перейти к обороне. Исход восстания был предрешен.

Стоявшие на рейде американские, английские и японские крейсеры вечером и ночью ярко освещали прожекторами территорию порта, вокзала и другие районы восстания, помогая розановским войскам. К 10 часам дня 18 ноября юнкера и гардемарины при поддержке бронепоезда и японских частей штурмом захватили вокзал и очистили железнодорожные пути, оттесняя восставших к пристани Добровольного флота.

Ударная боевая группа с ротой особого батальона стрелков морской пехоты и отдельные отряды рабочих, грузчиков и моряков, в составе более пятисот человек, которыми командовал И. 3. Сидоров, потеряв до половины своего состава, в 11 часов утра 18 ноября с боем стали пробиваться к Нижне-Портовой улице, но, встретив сильное сопротивление японских и американских частей, сдались американцам. Американцы обезоружили их и тут же передали японцам. Так, по Гревсу, американцы «решили остаться нейтральными».

«Многих пленных, рассказывает участник гайдовского восстания товарищ И. 3. Сидоров, японцы расстреливали на глазах у американских солдат и офицеров».

Так осуществлялось единство в действиях американских и японских империалистов, когда это касалось разгрома революционных сил пролетариата.

Когда стало очевидным, что японцы выступили на стороне генерала Розанова, в 5 часов утра 18 ноября, Военный штаб обкома партии выпустил приказ № 3: «... всем рабочим — участникам восстания — оставить поле боя и, уходя, сохранять строжайшую конспирацию». - По настоянию генерала Гревса и консула Колдуэлла, было предложено Розанову и Гайде прекратить борьбу. К 12 часам дня гайдовское выступление было ликвидировано. Гайда и его штаб сдались начальнику международной полиции Джонсону.

Никто не взял под защиту рабочих. С ними жестоко расправились, их расстреливали из пулеметов, забрасывали гранатами. Участники восстания товарищи Раев, Сакович, Смирнов, полковник Краковецкий и другие в 11 часов утра спаслись благодаря смелости и находчивости шофера грузовой автомашины (к сожалению, фамилия его забылась). Развив бешеную скорость, грузовик каботажной пристани прорвался через цепь японских солдат и гардемаринов на городские улицы. По ним стреляли, но ранен (легко) был только товарищ Г. Раев.

Так закончилось гайдовское верстание 17—18 ноября 1919 года.

Есть основание полагать, что в этом восстании погиб и мой товарищ, грузчик Николай Бахарев. До восстания он продолжал работать грузчиком на Коммерческой пристани. Бывая по службе в порту, я часто встречал его, а после гайдовского восстания он как в воду канул. Имена подавляющего большинства погибших в этом восстании остались неизвестными.

Надолго останется в памяти многих владивостокцев 18 ноября 1919 года. День выдался пасмурным, и, как только прекратились выстрелы, недавно пустынные тротуары быстро наполнились людьми. Вот с Каботажной пристани появилась толпа людей в простой рабочей одежде и в солдатских шинелях. Она, конвоируемая юнкерами и гардемаринами, медленно поднималась к Суйфунской улице. Арестованные выглядели усталыми, но явно старались держаться бодро. Они не могли не видеть, что толпа, состоящая в основном из рабочего люда, не скрывала своего сочувствия к ним. Слышались слова приветствия и негромкие возгласы:

— Не унывайте, друзья!

Таков финал гайдовского восстания. В обстановке, которая сопутствовала восстанию, другого исхода не могло быть. Восстание стоило больших жертв. Свыше пятисот рабочих и солдат были убиты и расстреляны. К сожалению, во всяком восстании элементы стихийности неизбежны. И в данном восстании, вопреки указаниям обкома РКП (б) не выступать до особого распоряжения, многие рабочие примкнули к восстанию и погибли.

Конец 1919 года ознаменовался славными победами Красной Армии. На юге страны она заняла Харьков, Полтаву и Киев, на Восточном фронте — Новониколаевск (Новосибирск). В Сибири поднялась волна восстаний. Правительство Колчака бежало из Омска, а сам Колчак был захвачен и арестован рабочими. К началу 1920 года в Сибири была восстановлена Советская власть.

По всему Дальнему Востоку почва горела под ногами белогвардейцев и иностранных интервентов. Широкой волной разлилось партизанское движение по всем областям обширного края.

В Амурской области уже зимой 1918/19 года под руководством большевика Ф.Н. Мухина началась героическая партизанская война с японскими интервентами и белогвардейцами.

Идея партизанской войны в Приморье возникла еще летом 1918 года. В «Дневнике коммуниста», автором которого является один из зачинателей партизанского движения Н.М. Еременко, читаем (запись сделана в августе 1918 года): «... Нужно мобилизовать преданных Советам товарищей, готовить штабы в горных дебрях хребта Сихотэ-Алиня. Там мы продержимся... Ночью собрали товарищей, решили готовиться, собирали оружие, послали разведку...»

С конца 1918 года Шевчук, Петров-Тетерин, Шевченко, Иванов, Мечик, Ильюхов, Глазков, Овчаренко, шахтеры-большевики Мартынов и Локтев стали организовывать преданных Советской власти бойцов в партизанские отряды. Партизанское движение развивалось в Приморье, как и по всему Дальнему Востоку, в условиях острой классовой борьбы, как проявление гневного протеста против режима белогвардейского террора и международной интервенции.

Ходом событий крестьянство должно было рано или поздно стать на путь выбора власти. А между тем кулак и, в значительной степени, зажиточные крестьяне, заинтересованные в сохранении экономических преимуществ, продолжали идти против бедноты.

К осени 1918 года, когда установилась власть белых и по Приморской земле двинулись вооруженные интервенты, обстановка коренным образом изменилась. Крестьяне видели, как нагло оккупанты попирали родную землю, как меньшевики и эсеры, вкупе с кадетами и белогвардейцами, выступали агентами интервентов, приветствуя их на русской земле.

Повсеместный, разнузданный белогвардейский террор, чудовищные зверства, казни, насилия, чинимые карательными отрядами над мирным населением, над лучшими, передовыми людьми из рабочих и крестьян, открыли глаза широким массам крестьянства. Их политическое сознание стало яснее.

С кем идти, за какую власть бороться: за ту, что защищает родную землю, или за монархистов, белогвардейцев, эсеров и меньшевиков, выступающих в роли агентуры интервентов и защищающих интересы богатеев и капиталистов? На этот вопрос основная масса крестьян ответила твердо и без колебаний.