Камрян Кинге - Лилия. Мы – дети пригородных вокзалов

Я не припомню, чтобы моя взрослая копия признавала свою вину (пишу о нем, но описываю себя). Непаханое поле для психологов. Они бы его описали примерно так: личность с ярко выраженной, но скрываемой формой трусости и слабости. За личиной самоуверенности скрывается так называемая в просторечии «маниловщина [2] Маниловщина – мечтательное, бездеятельное отношение к окружающему (по имени Манилова, одного из героев «Мёртвых душ» Гоголя). », которая мешает добиться тех материальных благ, что стали ценностью, характеризуя общество потребления. При этом с научной точки зрения представляет интерес наличием определенной степени незаурядности, поскольку вопреки способностям к точным наукам, исследуемый имеет дар творческий, а именно дар скульптора, – очень точно отражает все мельчайшие детали. При этом, при всей слабости духа, отличается упрямством и нелепым бунтарством – качествами, вживлёнными в разрезы самокритичности, что весь из себя представляет клубок противоречий, чередующихся постоянно – цели меняются быстро, настолько, что объект исследования не успевает принять себя таким какой есть, обманывает внутренне, убеждает. Кроме всего прочего тщеславен, что выливается в приятельские отношения с людьми, умом ему совершенно неравными и не претендующими. На их фоне черпает искомое, но недостижимое величие. Однако присущие лидерам качества отсутствуют, что в изучаемом случае, вопреки благоразумию убеждений и доводов, выражается в отвержении всяческих рисков, боязни нового, малейших изменений.

Замечу, мать, при всей последующей ненависти к нему, признавала художественный талант несостоявшегося супруга и как-то вскользь упомянула о фигурке «застывшей в прыжке лошади, как будто оживающей и готовой совершить прыжок через секунду, вот-вот». Я же в свою очередь возразил бы психологам, что несмотря на отрицание, их подопытный все же к рискам относился благосклонно (хотя, соглашусь, и не принимал на свой счет), поскольку много позднее преподнёс отцовское наставление, заслуживающее отдельную цитату:

«Удача – это не что-то сверхъестественное. Желания человека определят степень его успешности.

Мечты человека проецируются на его поведение и провоцируют к действиям для достижения целей. Везение – не есть дар. Судьба человека также не предопределена одним вариантом. Для человека расписан алгоритм множества судьбоносных ступеней. На пути становления мы делаем шаг в том или ином направлении футуристической лестницы как вверх, так и вниз и, если ставить цель – достижение верха лестницы успешности, необходимо выбирать плоскость выше, которая, вероятно, приблизит к этому статусу.

Представь игрушку, в которую играл в детстве: на круглом основании, состоящем из лабиринта многих направлений, лишь одно ведёт металлический шарик к центру. В переплетении возможных судеб человека таких направлений множество, но целью человека остаётся успех, и задача упрощается, поскольку путей больше, и они вариативные, то есть меняются в режиме реального времени.

Иногда стоит посмотреть на свои действия со стороны подобно наблюдению за шариком, чтобы определить верное направление. Шар не движется самостоятельно, предполагается совершение действий, с целью достижения заданной точки. Управляющему часто приходится выбирать неверные пути и уткнувшись в тупик возвращаться, чтобы попытаться ещё раз и выбрать правильную дорожку. После нескольких попыток шарик все же попадает в центр, что есть успех, но успех не снизошёл свыше, а является следствием целеустремлённости и желания оказаться в определённом месте. В случае с неверным выбором направления, действие подразумевает риск, который оправдан, поскольку без принятия такового, тупиковый путь не мог открыться. Такой шаг был сделан, и ложная дорожка исключена из планирования последующих действий.

Следовательно, везение это производное нескольких элементов, каковыми являются: мечты, активность, а также адекватное отношение к рискам, то есть разумное их допущение, как необходимое условие для становления, согласно выбранным приоритетам. Соответственно, отсутствие всех указанных факторов характеризует неудачника».

Так что выкусите, чертовы псевдонаучные деятели!

Родители познакомились в набитом студентами доме временного пребывания. Глава, с началом «общежитие кишело клопами, сновали молоденькие в домашних халатиках – как дома…» и все что далее, подходит к нему, поскольку я уверен, что так оно и было и, в общем, глава эта была бы уместнее в текущем месте, но уж как есть, она описывает и меня, а более детальную историю их знакомства и стремительного воссоединения, я могу описать, опираясь на словесные источники, обрывчатые воспоминания героев, в том числе высказанные в периоды порывов полубессознательного изложения.

Он курил в дверях, прямо в коридор и всей своей наружностью был представлен несмышлёным первокурсникам уверенным в себе и опытным мужчиной. Девушкой явно заинтересовался, мигом был увлечён хрупкой, невесомой, как раз в цветочном халатике, ниже колен – скромницей, вероятно, недотрогой. Она проходила, мимо опустив голову, не смея взглянуть, опасаясь раскрыть интерес, день за днём, раз за разом, пока не случилось.

На вечеринке собрались в одной из обитаемых ячеек, и был в числе прочих он. Пили водку, вокруг веселились и девушки бесстыжим образом заигрывали с парнями. Она не смела прикасаться к алкоголю – было страшно, в её семье табу – греховно; сидела в сторонке, не встревая в разговор, изредка улыбаясь глупым шуткам, всем своим видом стараясь присутствовать в общем веселье и не смущаться.

Они оказались вместе – он выглянул покурить, она вышла следом. Ничего не значащее: «Ну как тебе здесь?» и «Весело» в ответ. Улыбнулась.

Алкоголь придал смелости, робость, замаскированная под мужественностью, испарилась, и дыхнув в лицо перегаром, обхватил неожиданно талию, тонкую, притянул к себе. Она не сопротивлялась, перехватило дух, появилось волнение в теле, и слабость. Вдруг она представила отца, такого же волевого – почувствовала себя под защитой.

Его комната пуста. Он накрыл правой рукой её грудь, чуть примял и почувствовал мигом напрягшиеся бугорки. Следом воздушный халатик, поглаживая в отчаянии тело упал на пол; поцелуй не дружеский, а самый настоящий. Она прильнула навстречу. Пытаясь скрыть нетронутость, активно тёрлась сухими губами, слишком быстро и преодолевая первую брезгливость. Обязанный преподать урок, вероятно опережавший опытом ненамного, он сообразил, что получается не так естественно, как должно бы, и возомнивший себя наставником взял её лицо в ладони и несколько умерил пыл рвущейся в бой.