Виктор Красильников - Крылом мелькнувшая

Тему развить не удалось. Заведение, накосив двойной рублёвый план, закрывалось. Пары, компании и одиночки тронулись на выход. У раздевалки топтался так называемый развод. Истинные мореманы окончательно определяли свою точку до утра.

В сетях соблазна понойские потеряли электрика. Другого по имени окликнул женский голос. Это была Люда – трогательным изысканным созданием. Ни в чём не виноватая, кроме рождения в скверном городишке.

Объясняться не посчитали нужным. И так всё понятно. Она просто и доверчиво взяла его под руку. Чуть видимая на светло-блёклом небе, звезда Венера незаметно подмигнула им.

Идти рядом оказалось также волнующе приятным, как слиться в танце. Если на расстоянии её обаяние имело власть, то сейчас подавно.

– Что я делаю? Маму уговорила дочку взять, чтоб балансовый отчёт составить. А сама как последняя мерзавка поступила. Хотелось увидеть снова. Сознаюсь, запала на тебя в интерклубе.

Таких лестных слов ему ещё не говорили. А был он очень чутким и благодарным. Тотчас захотелось проявить что-то ответное. Взял согнутую в локотке левую её ручку и поцеловал со словами, какие душа подсказала:

– Людик, маленький, всё будет хорошо, шармон. 2 2 шармон (искажённое фр.) – шарман.

Вошли в обычный для Игарки деревянный дом, сравнительно из новых. На верхний второй этаж поднялись. Квартирка не чета хрущовкам – попросторнее. От стен из сосновых брусьев здоровье исходит. Мечта поэта достала банку с индийским дрянным эрзац-кофиём. За неимением в Союзе лучшего и такое шло на ура. Стали из чашечек горячим его тянуть. Вдруг оба засмущались.

– В самый раз анекдот рассказать, – потребовала дама сердца.

– Есть подходящий. Заходит Петька после Гражданской к Чапаеву: «Бедно живёшь, Василий Иванович. Часов и тех нет. Как время кумекаешь?» – «А вот это на что?» И подводит пытливого к рельсине, подвешенной к потолку. Вдарил по ней станиной от «Максима»: «Колись, контрики!» С двух сторон провопили: «Безобразие! Час ночи!»…

Он глазами ей на часы показал. Стрелки отмерили ровно столько. Больше рассмешила забавность совпадения.

Разруливая недомолвки, сказала простодушно наперёд: муженёк-де возомнил про лафу тем, кто штаны носит. Козлом сельским в центры подался.

Родная матушка юристом в суде. Повезло ей, живёт за настоящим мужиком – пилотом. Но он ей отчим. Запутанность семейная над всей Игаркой витает. Наверно, оттого, что подневольными людьми с поломанными судьбами строилась… 3 3 Создание морского порта в Игарке и, соответственно, жилья в ней шифровалось: «Строительство № 503 МВД СССР». В 1949 году заместителем начальника строительства был назначен бывший министр морского флота А.А. Афанасьев, едва избежавший 20-летнего срока за доказанную связь с английской разведкой. (Ист.: Кремлёв С. Зачем убили Сталина? М.: ЯУЗА; ЭКСМО, 2009).

Постелила ему на диване. Улыбнулась доброй феей, дверь за собой в другую комнату притворила.

Сна ни в одном глазу. Ворочался подожжённый запретным вроде бы чувством. Это походило на пытку. Будь что будет. Рисковым амурным поручиком очутился в опочиваленке. Сумеречный свет от окошка помогал ему. Хозяюшка боярышней лежала на высокой кровати. Оголённые плечи с прекрасной белокурой головкой являли впечатлительную картину. А он – он единственный ревнитель и обладатель!

Глаза, ещё более неотразимые, впрямь заглянули к нему в душу.

– Иди ко мне, не мучайся, это я тебя позвала.

Чувства пошли вразнос от объятий и первых жадных поцелуев.

Когда осмелился погладить обольстительные груди, как у эрмитажной вакханки, она застонала. Эти тихие звуки с прерывистым дыханием захватили его нетерпеливой страстностью. Он испытал вроде озноба. Правая рука заскользила по шёлку комбинации, спускаясь всё ниже, ниже. Там находилась последняя линия условностей стыда. Не по опыту – по наитию оттянул резинку трусиков. Вовсе теряя голову, с мягкой настойчивостью проник пальцами под их край.

Совершенная от природы молодая женщина задрожала воочию, не вынося подобного. Стала теребить, ласкать ручками, медовыми губами, всем трепетным, роскошным своим телом. Бархатная кожа сибирячки пахла молоком и дурманом духов. Сладкая мука раскрепостила её.

– О, победитель! Твоя, тво-я…

В начале седьмого прозвенел будильник. Проснуться было исключительно отрадно. Вновь восхититься Людочкой, целовать её. Окружающие вещи казались какими-то мило домашними. На стуле стопка чистого белья для глажки и та выглядела приятной знакомой. От завтрака отказался. Обменялись адресами с надеждою на милость Божью. Трогательно, чувствуя боль разлуки, прижались друг к другу. И, как не принадлежавшие более себе, помолчали…

На пустынной улице только пришёл в себя. Постарался глазами найти знакомые окошки. К вскипевшей радости, увидел Людика, взмах ручки, приставленную к стеклу ладошку. На том же немом языке ответил.

До чего мягко стелился путь! Первой звонкой струной гитары подтянуто настроение. Он уверился в неслучайности подарка судьбы.

С берега открылась грандиозная панорама. Кому такая по силам, кроме великого Творца?! Всего лишь протока покоила на своей глади столько разнотоннажных «купцов». Далее зеленел остров с крылатыми героическими бортами. За ним державной дорогой стремил чистые воды к Ледовитому океану батюшка-Енисей.

Счастливых романтиков и вовсе не таковых на причале порядком. Разве это могло умалить пережитое? Для него – точно нет. В кармане форсистой куртки «Lee» лежал заветный листочек. Бережно стал извлекать его. Вытащились два. Каков сюрприз! Другой – Татьянин…

«Поной» щетинился стензелями 4 4 стеньзеля – брёвна, поставленные вдоль фальшборта, которые предотвращают смещение каравана, т. е. палубного лесного груза. , обрастая палубным караваном. Сбывался верный признак отхода. Снова запечатается надолго всё, чем живёт душа. Да и рейс выпал из самых колодных – к арабам в Александрию.

Только ничего бесследно не обрывалось. За себя он уже решил. Просто ярко сгорел вечер и мелькнула крылом чайки ночь.

Потом окажется, так же мелькнёт и… жизнь.

В эпоху перемен всё заторчало вверх тормашками. Страх отсидок пропал даже у робкого начальства. На передний смысловой ряд выдвинулось предерзостное воровство. И как пОчали-начали, в дотоль немыслимом государственном охвате, красть! Кто вращался на уровне кремлёвских звёзд и около, те – миллионами. Нет, не в рублях, а в модных баксах. Уровнем ниже – сотнями тысяч. «Свои люди» ежедневно пребывали в плюсе. Оттого страна разительно быстро нищала.