Виктор Красильников - Крылом мелькнувшая

– Альберт Петрович, от чего же ты не в грузу?

– Да мечтаю в отпуске мотоцикл купить. Загодя к нему бы очки мотоциклетные и куртку-канадку. Оттого зажал марки насмерть.

Новый вопрос уже деду:

– Как он пар на марке держит?

– Нормально. Даже похвально.

– Ну, тогда сейчас все вместе поищем те очки, заодно и обмоем.

Безрасчётливый Алькин альтруизм произвёл понятное настроенческое чувство помочь во благом. Вызнали, какой ему байк приглянулся. Стали на ходу разбирать достоинство отечественного «Иж-56». Сошлись во мнении, что зверь-машина и, конечно, стоит будущих трат на очки и куртку-канадку. Старший Петрович к тому ж веско вспомнил, как сразу после войны возили на «Будённом» из Германии мотоциклы БМВ по репарации. До сих пор Ижи подозрительно напоминают тогдашние. Но и в этом наше право Победой даденное. Катайся, парень, с чистой совестью. Дальше бы обсуждали, да вон он – магазин престижных мотиков от разжиревшей БМВ. Туда и вломились почти на тех же правах победителей. Не только у Альки, у всех дух захватило.

Выбор будьте-нате! Двухколёсные зверюги смотрелись по-иному, манко. Фигли на этом зацикливаться. К отделу аксессуаров, что звучит для русского уха куда, как противно, придвинулись. От волнения точного подбора, довольно простовато поклажу с рук скинули. Лишь на десятом варианте очков с обзорными зелёными стёклами, остановились. Круче тех нет. Цена, однако, взлётная. Всё же шик дороже. Присудили: взять! Сложнее с курткой. Фасонов ни счесть. Кожаные, совсем отпад. Да по маркам не потянуть. Сошлись на коричневой матерчатой с патентом и аккуратным меховым воротничком. Алька был счастлив. Его мечта начинала сбываться.

Теперь этапами: переход, отпуск. В архангельском магазине «Спорттовары» на Поморской, разом спустит прикопленные кочегарские зарплаты, купив зелёного Ижа. Ить ведь – за 600 рублей! Но советскому человеку при казённом прокормлении и жилье в кочегарском кубрике на восемь рыл, та сумма поддастся.

Объединённой компанией, вместе пережившей радость второго Петровича, стартанули обмывать по-русски. Все последующие кружки оплатил лично первый из Петровичей – воистину достоверный, отчётливый капитан.

Паче чаяния, нового захода пароходу не дали. Дед со старпомом несколько дней виновато прятали глаза. Сам Петрович, по виду, уравновешенно спокоен. Очевидный прокол с ковром знакомому соломбальцу, ещё не повод к мандражу. Но что-то ведь стресётся?!

Через десять суток подошли к плавмаяку «Северо-Двинский» 27 27 "Северо – Двинский" – плавучий самоходный маяк. 430 т.; 36х7х4 м; 320л.с.; 5 уз. Построен в 1905 г. Списан в 1964 г. , где заодно тогда брали лоцмана. У всех предвкушение радости встречи с Архангельском. Каждый из команды ощущал себя заморским гостем Садко и знал наперёд, чем будет взвеселён и утешен. Дедок, словно по великой тайне, шепнул:

– Валерий Петрович, давай, как его, этот самый спрячу.

На что получил учтивый ответ:

– О себе, Кузьмич беспокойся, а я уж как-нибудь с экой горки съеду.

Поставили их левым бортом у причала 25-го лесозавода. Лоцман, вообще-то, рекомендовал ставать правым. Дескать, лучше для отходного манёвра. На что кэп парировал:

– Благодарю. Чтоб держаться хорошей морской практики, предпочту иначе.

Едва трап спустили, нагрянула высокая комиссия: погранцы, таможня, портовые власти, вплоть до санитарного контроля. И сразу шмон с пристрастием. (Рейс-то откуда!) Всем на тот момент положено сидеть по каютам. Лишь кто назначен на перекрытия коридоров да вахтит в МКО 28 28 МКО – машинно-котельное отделение. – при делах. Начинали всегда с надстройки. Офицер-пограничник сурово сличает лица с фото на паспорте моряка. Пара таможенников уподобляются ретивым сыскарям. Неким свидетелем за их спинами маячит, проинструктированный матросик.

На пароходах и в ходу была тишина, тем более у стенки причала. Слышно – подымаются с топотом по внутренним полутрапам. Сейчас вежливо постучатся в капитанскую дверь, подождут отклика. На том, единственный бонус уважения ко главному в судовой роли обнулён.

Именно в таковскую секунду кэп определился: «Свой? Чужой?». Стучатся.

– Где наша ни пропадала! – разряжается Петрович. Ковёр сигарообразной торпедой летит на вечное заглубление.

– Да, да. Входи, служивые.

Дальше всё как обычно: сверка личности, осмотр приобретённого и почти явное желание, чего-нибудь обнаружить. Эх, абсолютно не за что зацепиться. Всё же старший в звании интересант делится каверзной мыслью в протокольной обёртке.

– Э-э отчего иллюминатор нараспашку открыт? Под осень ведь.

Самый раз снисходительно пояснить:

– Вы, поди, заметили: на пароходах всегда излишне жарко.

Любопытствующий чин, на глазах умнеет, даже выдавил улыбку. Петрович в полном великолепии капитанской формы являет природное, чуть ироничное, обаятельное благородство. В служивых вселяется чувство неловкости обременения собой такого замечательного человека. Как возможно культурней, подаются к следующим, заранее подозреваемым.

Сколь хорошо ни шмонали, ничего лишнего не нашли. Видно, те, кто рискнули, знали свои заведования и все шхерины 29 29 шхерины (сленг) – потайные уголки. парохода на пять с плюсом. Через полтора часа комиссия схлынула. Многие петровские до утра оказались свободны. Спеша, разоделись, как пристало морякам-загранщикам, и в песенном настроении, прихватив отоварку, подались к остановке маймаксанского трамвая. Направился с ковром и всем прочим капитан. Перед магазином, затейливо построенным купцом Макаровым, сошёл под восхищённый взгляд кондукторши. Пересёк площадь и окунулся в царство деревянных соломбальских домов и домишек. В одном из них, с угла переулка Шилова, жил мечтатель о недоступном житейском предмете.

Нежданный визитёр смело распахивает калитку. За ней огородик, кусты малины, обязательная рябинка, черёмуха и пёс на цепи. Кудлатый физиономист враз прикинул: «Дядька по облику порядочный. Дорогим одеколоном весь нюх забил. С каких-таких мослов ему красть?» Однако на подобии звонка к хозяевам выдал гав-гав. Оценив осторожную благосклонность пса, подымается гость на крылечко. А уж дверь распахнулась. Тот самый знакомец стенорил голосом, собранным их всех распрекраснейших чувств:

– Батюшки светы! Валерий Петрович! Какими судьбами?!

– Не вы ли, Александр Изосимович ковёр мне заказали? Так вот – пора получить.

Тут же нарисовалась дражайшай половинка мечтателя Вера Савватьевна и мило всплеснула ручками. Счастье состоялось! Заводят Петровича, минуя тёмные сени, в кухню с запахом блинков и супа из чугунка. Близ русской печки – вешалка. И без того нарядный красавец-мужчина преображается в капитана. У Савватьевны отсутствие (!) слов, кроме ахов. Ковер наконец-то свободен от пелены бумаг. При виде развёрнутого чуда, новая волна блаженства обдаёт соломбальскую парочку. Первым приходит в себя Изосимович, и как рапортует: