Геннадий Чергизов - СВВАУЛШ-77

Висела форма на нас, зачастую не по размеру, конечно, корявенько, – сбитая под провисающим ремнём, кривовато пришитыми погонами и петлицами; болтались худые ноги в широких голенищах сапог, торчали худосочные шеи из широких воротников с криво подшитыми подворотничками… Представляли мы собой убогое зрелище на фоне спортивно скроенных курсантов старших курсов в подогнанной, ладно сидящей форме, проходящих ровным строем классных отделений мимо нашей жалкой кучки…

На пищевом довольствии в этот день мы ещё стояли в Приёмнике, поэтому на ужин нас повезли туда. И вот, появляемся мы в Приёмнике, все в форме, в курсантских погонах с жёлтыми полосками и буквой К, в пилотках с красными звёздочками, перепоясанные кожаными ремнями с блестящими бляхами, обутые в солидные чёрные юфтевые сапоги. Обступила нас разношёрстная толпа, ещё, так называемых, абитуриентов, смотрят на нас, – ну, как на космонавтов… Широко открыты рты, пожирают нас глазами… Ну, прямо зависть зелёная… Они же ещё НЕ! А мы уже ВСЁ!

И мы, ещё недавно чувствуя себя пигмеями на фоне настоящих курсантов, вдруг почувствовали себя выше ростом, шире в плечах, не веря такой метаморфозе, задрали вверх худые подбородки – наслаждайтесь, мол великолепным зрелищем…

Да, никогда в жизни мне больше не приходилось «купаться» в собственном «великолепии»!!!

В училище было два курсантских батальона – лётный и штурманский. Командир лётного батальона подполковник Смолин Владимир Петрович, интересный мужик, мы с ним ещё раззнакомимся. А вот его зам по политической подготовке, подполковник Голованёв Роберт Васильевич, личность просто уникальная, вроде постоянно улыбается, а при появлении его жди обязательно какой-либо пакости. При первой же встрече с ним, когда собрал он нас, новоиспечённых курсантов, рассказывал о будущей нашей воинской службе. Как мы должны службу служить. Рассказал и о себе, – как он со Смолиным (комбатом) летал на Як-28, – «,,,Владимир Петрович в первой кабине, а я во второй…» . Слушали мы его, раскрыв рты, а позже узнали, что ни он, ни Владимир Петрович вообще никогда не летали, вот такой вот «фантазёр».

В лётном батальоне было две роты нового набора – третья и четвёртая. Нашей, третьей, ротой командовал уже знакомый мне майор Стаховский, а четвёртой – майор Кузнецов. Было ещё две роты второго курса и две роты третьего, но они находились в, так называемых, летних лагерях, то есть – на аэродромах, на полётах. В нашей же казарме располагались ещё и курсанты четвёртого курса, выпускники, они сдавали выпускные экзамены. Смотрели мы на них восхищёнными глазами – ведь они уже практически закончили училище, без пяти минут лейтенанты, полетавшие уже на самолётах, к которым нам только предстоит …приблизиться.

Надо сказать, что это четверокурсники были из первого набора нашего училища, когда оно ещё было филиалом Армавирского. В то время многие приходили в училище после аэроклуба, уже летавшие, то есть они и по возрасту были намного старше нас. Сталкивались мы с ними довольно редко, появлялись они в казарме в основном только к отбою. Ходили они хоть и с курсантскими погонами, но в офицерской полевой форме, в сапогах и портупее. Была такая старая традиция ещё с царских времён, – юнкера перед выпуском одевали офицерскую полевую форму. Но об этом я узнал много позже.

Нам предстоял КМБ – Курс Молодого Бойца, а пока мы ждали, когда все остальные новоиспечённые курсанты прибудут в училище из Приёмника. Собрал как-то нашу роту Юрий Игнатьевич, это наш командир роты майор Стаховский, построились мы, кое-как и слушаем разинув рты колоритную речь Юрия Игнатьича. Умел он говорить витиевато, с новым для нас армейским юмором. Вроде и распекал, поучал, но было весело. Тут он с удивлением спрашивает нас:

– Так вы, что ходите по училищу мимо офицеров и не приветствуете их?

То есть – «не отдаём честь»! А мы и не знали, что надо это делать, нам никто и не говорил. Дал команду Юрий Игнатьич нашим же товарищам, новоиспечённым курсантам из солдат, обучить нас этому «искусству», чем мы долго и упорно занимались. Это было больше похоже на какие-то «факультативные» занятия. Мы больше дурачились.

Но, наступил август, прибыли из приёмника все поступившие и «подкрался» к нам Курс Молодого Бойца. Стали мы с утра до вечера заниматься составом роты под командованием офицеров, наших будущих командиров взводов, строевой подготовкой, изучением армейских Уставов. Узнали, что такое распорядок дня и с удивлением обнаружили, что весь день может быть расписан по минутам, – в шесть утра подъём, сразу построение, утренняя зарядка на улице, независимо от погоды, потом «утренний туалет», то есть умыться, побриться и прочее. Снова построение, утренний осмотр, куда надо было прибыть с надраенной бляхой ремня, начищенными сапогами, подшитым чистым подворотничком и вообще – …вместе «с молодцеватым видом». Затем строем в столовую на завтрак и окунались с головой в тот самый КМБ.

Особенно «интересно» было на строевой подготовке, обычно она занимала всё время от завтрака и до обеда, и так каждый день. Учились ходить строем и отрабатывали «строевой шаг». В воздухе витали, уже ставшие зловещими, команды:

– Тяни носок! Выше ногу! Раз, два, раз, два! Левой, левой! Стой! Раз, два! Напраа-во! Налее-во! Круу-гом!

Познавали, что такое шеренга, ранжир и прочие премудрости. Потели, уставали, злились и… шагали!

Шагали по плацу и шагали. Отрабатывали движение одиночно и строем, выход из строя и подход к начальнику, и многое, многое другое. В результате появилось понятие строя, строевого шага, и много других армейских понятий, как нам казалось, не нужных, далёких от авиации, но делающих нас мало-мальски людьми военными. И это, как мы уже понимали позже, было движение в одном, нужном нам направлении.

Особенно «изгалялся» над нами, как мы считали, командир нашего лётного батальона подполковник Смолин, Он лично, что совсем не входило, при его достаточно высокой должности, в его обязанности, занимался с нами строевой подготовкой. Залезал на самый парапет трибуны, облачённый в форму для строя, то есть перепоясанный портупеей, в сапогах, и отработанным голосом подавал строевые команды:

– Шагом марш! Равняйсь! Смирно! Равнение налево! Стой! Раз, два!

При этом держал внимание всех курсантов одновременно выкриками, вроде

– Курсант, выше ногу, я тебя вижу!

Гонял он нас до седьмого пота, но и сам не «сачковал», надо отдать ему должное. Останавливал строй и показывал, как надо «тянуть ножку», «печатая» перед нами строевой шаг так, что «асфальт дрожал». А ещё была у него присказка:

– Вы ещё будете вспоминать нашу строевую подготовку и гордиться, что обучены были в Ставропольском лётно-пехотном училище!