Виктор Улин - Моя жизнь в литературе

ЛЗ

Виктор Викторович, Ваш герой хочет отомстить своему недругу, но убивает другого человека, тоже не святого, но не своего врага! Став убийцей, его уже трудно остановить, он видит грешников во всех, кто ему попадается на пути. Знакомый сюжет, не правда ли? Как будто подсмотрели его по телевидению.

ВУ

Сюжет, можно сказать, не придуман, а взят из моей жизни. Когда меня кинул партнер по бизнесу, я подумал, что неплохо было бы его убить. Но прибегнул к другому методу – написал роман, в котором убил недругов с подробностями, запахом крови…

ЛЗ

Получается, что творчество сыграло для Вас роль громоотвода. Тут Вы совпали с любителями читать про кошмары нашей жизни. А вообще убийство оправдываете?

ВУ

Я не гуманист, считаю, что зло можно покарать только еще бОльшим злом, а насилие еще бОльшим насилием. Когда невозможно достигнуть справедливости законными средствам, тогда человек берет оружие. Мне нравится высказывание одного философа:

«Невмешательство Бога порождает антимессию в любом из нас».

Человек берет винтовку и идет убивать. Да, это бессмысленно, но поиск справедливости толкает человека… на еще большее преступление.

ЛЗ

Верите ли Вы в то, что литература, чтение книг может изменить человека?

ВУ

Я учился в Литературном институте, прочитал фактически всю мировую классику. Думаю, художник не может творить, как бог на душу положит, он должен четко осознавать для чего, с какой целью он это делает. По второму образованию я математик, и привык мыслить аналитически. Поэтому у меня есть и формула литературы, где определены ее четыре основные функции. Первая (самая важная!) – заместительная. То есть литература позволяет читателю уйти из реальной жизни, в мир героев. Поэтому, в частности, не люблю рассказов, не признаю миниатюр. Рассказы пишу по необходимости – когда возникает какая-то мысль, которую нужно оформить коротко. Заместительная функция важна для автора не меньше, чем для читателя.

ЛЗ

Почему?

ВУ

Отвечу издалека. Я считаю свою жизнь глубоко неудавшейся. Скоро мне 50 лет, а я не достиг ничего. То есть, все, что я пытался сделать, начиналось в Советском Союзе. Школа, комсомол меня готовили для жизни, так сказать, в период развитого социализма. Когда страну – великую богатую – разорили, то такие как я – кто был не у кормушки, кто не имел влиятельных родителей – оказались между стульями. Мы не успели дожить в своем времени, но и к новому не приспособились. То есть я человек несчастливый, и сознаю, что счастья не будет никогда. Сама жизнь катится к концу. Когда тебе 50 лет, кажется, что ничего не кончится, но… Так вот. В каждом своем произведении я проживаю еще одну жизнь! И в результате я прожил к этому моменту десятки, сотни интересных насыщенных жизней, в которых у меня было всё: мог убивать врагов, у меня были самые красивые женщины, был военным и милиционером, летчиком, врачом. Творчество обогащало меня, но и много забирало.

ЛЗ

Вы как человек стали лучше?

ВУ

Сомневаюсь. Но, бесспорно, вторая функция литературы – очистительная. Никто, даже самый ярый гуманист, который не воспримет мои идеи, не станет спорить о том, что душа человека очищается только страданием. Только оно делает человека чище, светлее, лучше, умнее и строже. Но переживать страдания собственные очень тяжело. Это приводит к безвременной смерти. Еще древние греки ввели понятие катарсиса, то есть просветления и очищения души путем сопереживания чужим страданиям. Когда я пишу свои произведения, в каждом произведении намечаю четкие места, в которых читатель испытает катарсис от сострадания к героям. И душа его очистится. Если в произведении нет катарсиса, то это будет дешевая писанина. Третья функция – информативная. В любом произведении читатель должен узнать что-то новое, известные ему вещи увидеть под новым углом. Четвертая функция – произведение должно быть эталоном художественной эстетики. Ничего не должно выбиваться из целостной картины. Даже если герои выражаются нецензурно, это должно быть не просто данью моде, а соответствовать образу героев. Когда это нарушается, сразу видна фальшь. Эти четыре функции исчерпывают назначение литературы и искусства вообще.

ЛЗ

Как же воспитательная функция?

ВУ

Воспитывать человека бесполезно. Умного – не надо, а дураки все равно не читают. Пушкин писал в статье, посвященной Радищеву:

«Человеку свойственно меняться во времени духовно, один дурак не изменен. Ума нет, а опыт не приносит ему пользы».

ЛЗ

Нужно заметить, что любого человека трудно в чем-то переубедить.

ВУ

Да, согласен. Каждый из нас имеет свою систему взглядов, на которую опирается, но только умный понимает, что все в этом мире небесспорно. Только умный, думающий и читающий человек может проникнуться новыми идеями.

ЛЗ

Да, но читающих становится все меньше, и больше – пьющих. Как Вы относитесь к алкоголизации общества?

ВУ

Я сам люблю выпить и таким образом снять стресс. Не вижу в этом большого греха. Во Франции, в Германии пьют больше, чем в России. К тому же, непьющий художник – такое же априорно абсурдное явление, как женщина, не пользующаяся макияжем. Как говорил старик Хэм (Хемингуэй. Я американцев не люблю, но этого писателя выделяю из общего числа):

«Стоит немного выпить, и жизнь не становится такой пресной».

Алкоголь притупляет желания, уменьшает возможности и примиряет с жизнью. Но я не думаю, что народ сознательно спаивают.

ЛЗ

Что для Вас наиболее важно в литературной деятельности: популярность среди современников; возможность получения нередких и высоких гонораров?

ВУ

Разумеется, деньги и только деньги. Это есть лучшее средство самооздоровления.

ЛЗ

Как Вы относитесь к критике Ваших книг и Вас самого?

ВУ

Люблю, когда меня бьют, поскольку всегда даю сдачи. Разумеется, внимательно отношусь к критике своих книг, ибо лозунг, которого придерживаюсь:

«Выслушай всех и сделай по-своему».

ЛЗ

Как Вы считаете, проблемы современного общества в достаточной мере освещаются в современной литературе?

ВУ

Я читаю Чехова, могу прочитать его книгу двадцать, тридцать раз. Мне не надоест. И жалко свои умственные ресурсы, чтобы тратить на всяческие вербальные эксперименты вроде сочинений Донцовой, Дашковой и прочих.

ЛЗ

Можно ли писать книгу всю жизнь? От этого она будет лучше?

ВУ

Свой последний роман « Der Kamerad » по ряду причин я сочинял почти 2 года. Написав за это время еще листов 50 других произведений. Писать книгу всю жизнь – удел графомана. Хотя история мировой литературы знает подобных « писателей одной книги ». Например, англичане Льюис Кэрролл и Джонатан Свифт, из русских – Александр Фадеев. Однако это есть признак полного непрофессионализма и – если говорить прямо – творческой несостоятельности. Истинно талантливый художник должен работать непрерывно, выдавая поток произведений.