Иосиф Широкий - Непридуманная биография

Когда я окончил первый класс, меня устроили мыть носилки из-под рыбы и просеивать соль от рыбьей чешуи. Зарплата была небольшая, но хоть какая-то помощь маме. На работе выдавалась свободная минутка. На берегу камней лежало множество, были и совершенно плоские. Мы, пацаны, бросали их в воду, устраивали своеобразные соревнования – кто дальше бросит и больше «съест блинов». Помню, я стоял внизу, у воды. Нагнулся, чтобы взять камень и бросить его в воду. Когда выпрямился и уже замахнулся, кто-то из ребят, стоявших выше, опередил меня. Брошенный камень угодил мне в голову. Очнулся я в медпункте от запаха нашатырного спирта. Фельдшер Ольга Аминовна мне сделала перевязку. Несколько дней после этого случая я ходил с повязкой, и мне казалось, что я похож на солдата, которого видел в немом кино.

Тяжелая жизнь и общее горе сплачивают людей. Дети и взрослые жили дружно и помогали друг другу чем могли. Один раз, собравшись на горе возле речки, мы были заняты игрой в выручалки. И в это время, посмотрев в сторону моря, мы все увидели птицу, которая летела на деревню. Она все увеличивалась в размерах. Сашка, мой брат, громко закричал от страха, решив, что это орел. Но он ошибся. Так мы впервые увидели настоящий гидросамолет. Он сел на воду и подплыл к нашему берегу. Тогда летчик прокатил над деревней некоторых ребят. Я не попал в их число и жалею об этом до сих пор.

Начался новый учебный год. Зимой мы удили рыбу навагу, чтобы заработать денег. Мама пообещала мне, что если я наловлю и сдам столько рыбы, чтобы хватило на валенки, то она мне их купит. Месяц или больше я старался, чтобы выполнить этот уговор, и чтобы у меня появились валенки. Ловил столько, что даже нам самим на пропитание оставалось. Валенки я честно заработал, но мама мне их так и не купила, деньги она израсходовала на питание. Сколько я тогда пролил слез по этому поводу!

5. Конец войне, или Послевоенное детство

Закончилась война. Кто-то вернулся, кто-то нет. Многие пропали без вести. Жизнь стала налаживаться. В третьем классе меня приняли в пионеры и назначили старостой класса: теперь у меня хранились учебники в одном экземпляре на весь класс. Домашнее задание выполняли группой или по очереди. Как-то по моей вине несколько дней класс занимался вовсе без учебника. Я подрался с двоюродным братом Федором (по прозвищу Баркас) – сыном моей тети Надежды. Разбил ему нос. Зная, что за это мне от мамы попадет, домой после занятий не пошел, а сумку с учебниками оставил в сенях под сеном. Назавтра все сено перерыл, но сумки не нашел. Обнаружил ее случайно. Возвращаясь домой, заметил лямку от нее в окошечке хлева, из которого мама навоз выбрасывает. Оказалось, мама в темноте бросила корове вместе с сеном и сумку, которая замерзла в навозной жиже на сорокаградусном морозе. Пришлось потихоньку, топориком, которым мясо в тундре добывал, вырубать сумку и доставать книги. Получилось. Достал. Книги оттаяли, но приобрели стойкий запах и характерный цвет навоза. И наш класс весь год учился по таким учебникам.

Когда мне исполнилось десять лет, у нас впервые появился и заговорил круглый бумажный репродуктор. Радости нашей не было предела! Я как-то дождался, когда останусь дома один, разобрал репродуктор в надежде отыскать в нем маленьких человечков. Но так и не нашел, а за сломанный прибор мне досталось на орехи.

Перешел я в четвертый класс, брат Федя – во второй. Нам, старшим, доставалось больше. Многое нужно было сделать, везде успеть. Да и со сверстниками пообщаться хотелось. Я очень любил читать. Помнится, электричества не было, на улице темно, а читать хотелось, особенно если книга интересная. Бывало, прижимался почти к самому стеклу, покрытому слоем льда, у окошка, дул на него, чтобы оно оттаяло и светлее было. Мама, видев это, вырывала у меня книгу со словами «Книга-то тебя накормит!» и посылала на работу. Тогда я брал книгу, лучше старую и потрепанную, по листочку вкладывал ее в учебник и читал, делая вид, будто готовлю домашнее задание. Но и эту мою хитрость вскоре раскрыли. Несмотря на это, пристрастие к чтению у меня осталось до сих пор.

6. Пастбище

Два года в 11-12 лет я с одногодкой Саней Бутариной пас коров. Жители поселка доверили нам ответственное и очень хлопотное дело. От пастуха зависело, сколько молока корова принесет домой. А как известно, у коровы молоко на языке.

Рано утром по холодку, когда меньше гнуса, комаров, слепней и оводов, мы гнали коров на пастбище. Чем дальше их угонишь, тем дольше они, может быть, задержатся.

Дело в том, что ближе к обеду теплеет, вся живность «насекомая» оживает и становится злой, беспощадно кусает коров, особенно вымя. Коровы становятся дикими, разбегаются в кустарник, воду, болотную топь. Было у нас два случая, когда коровы не могли самостоятельно выбраться из болота без помощи взрослых сельчан. За всем этим нам надо было следить, и отвечать в случае чего – хоть мы и были детьми, ответственность с нас не снималась. А если коровы рано придут домой, молока у них будет мало. В таких случаях хозяйки скотины были недовольны…

В те времена не было осеменаторов. Колхоз держал своего быка. А тот был очень злой, бросался на людей. И повинны в этом были мы, дети, которые хвастались друг перед другом, дразнили его, злили из-за укрытия.

Однажды произошел случай, который чуть не закончился трагедией.

Отогнав коров за Вотяков ручей (с крутыми берегами, коровы с трудом преодолевали его), мы успокоились. У Сани была привычка сидеть на корточках, раскачиваясь, и тихо петь. А я невдалеке рассматривал кресты на ненецком кладбище и интересовался растениями.

Откуда взялся бык, мы не заметили. Он побежал к моей качающейся напарнице. Услышав, как сзади приближался бык, она с визгом побежала под гору, но не успела.

Погода была прохладная. Девчонка была одета в родительскую фуфайку (не по росту), опоясанную отцовским ремнем с петлей сзади. Бык догнал несчастную и сзади поддел за ремень на рога.

Брызжа слюной, с закрытыми глазами он пытался стряхнуть ненавистную ему ношу. Я схватил часть старого повалившегося креста и стал лупить быка по заду. Он еще больше рассвирепел, подался вперед и кубарем покатился по крутой песчаной горе вниз метров на 30. Ноша с его рогов слетела. Насмерть перепуганной, на время обезноженной и поцарапанной подруге я помог забраться на гору.

Забыв о быке и коровах, мы пришли в поселок одни. Животное потом увезли в Н. Пешу на мясо. Пока искали замену, коровам было тяжко, они прыгали друг на друга, плохо ели, давали мало молока, некоторые повреждали соски на вымени. Природа требовала своего.

До начала учебного года я продолжал пасти коров. Впереди были интернат, пятый класс…