Михаил Ганевский - «Мишка, Мишка…» Воспоминания

В классе человека три – четыре. И двое экзаменаторов. Беру, не глядя билет. (Чудо № 3). Читаю первый вопрос. Ранние рассказы Горького?!! Второй – «Фауст» Гёте. Первая часть!.. Третий – грамматический разбор предложения… Самое трудное для меня в этом билете – вспомнить, чем кончается первая часть «Фауста»? Не получается… Оглядываюсь. На первом ряду сидит девушка. По спине видно – аккуратистка-отличница. Перебрасываю ей бумажку с вопросом – чем кончается первая часть «Фауста»? Ноль эмоций…

Дождался своей очереди. Грамматический разбор предложения. Быстро сделал. Передо мной молодая женщина, блондинка. Лет 30 – 35… (65-й год!). Начинаю в хорошем темпе:

– Ранние рассказы Горького…

– Достаточно. Это Вы знаете. Грамматика в порядке… (Пауза). Вы читали «Фауста»?

– Читал, конечно. – (Чудо № 4. В маленькой комнатушке в Порядковом переулке на стене был подвешен фанерный ящик – вся наша библиотека… Но «Фауст» там был…)

– Вы читали «Фауста?!

– Да читал я, читал!

– Вы читали?!! – Я в обалдении киваю головой. А она:

– Идите!!

Выхожу совершенно никакой… Обычно отметок ждали минут по 20-30. Я оборачиваюсь на ходу, а она уже здесь…

…Тут надо сказать, что я ведь ещё сочинение писал. И обе отметки должны были поставить только после устного экзамена. Но с сочинением вообще цирк был…

Я пришёл в большую аудиторию, когда все уже списывали с доски темы сочинений. (Ну, не готовился я к этому всему. Не до того было!). Читаю. Пропускаю всякую литературу… О! Вот это подойдёт: «Ленин и сейчас живее всех живых…» и так далее. И настрочил я на нескольких листах всё, что тогда думал о культе личности. Всю свою ненависть выплеснул. (Ни о каком Маяковском и речи быть не могло!..). Ошибки проверил три раза. Сдал и ушёл…

…А теперь передо мной стояла молодая голубоглазая женщина, держа в сложенных ладонях мою зачётку (мою судьбу!):

– В сочинении Вы несколько отклонились от темы… Но… Вы читали «Фауста»!! – Как прекрасная бабочка раскрылись её ладони. Вижу – 5; 5. В голове звон какой-то. Ещё не понимаю, что это всё! Всё, всё! Дорога открыта!! Выхожу на улицу. Иду пешком по улице Герцена до метро «Краснопресненская». Яркие солнечные пятна мелькают, но я их не замечаю. В голове ни слов, ни букв. Просто какая-то симфония!.. Дальше – не помню…

На следующий день поехал на дачу к Тане. Подхожу – за забором Таня бегает с привезённым будущей тёщей цыганом. Смеясь, они брызгаются водой. Настроение тормознуло… И сам хотел притормозить. Не знаю, что «накатило»… но всё-таки вошёл во двор. Дальше – смутно. Память картинки не даёт…

С одной стороны – всё зависело от Шефа, с его знакомствами и связями. Но с другой, – откровения Сергея Захаровича, – моего профессора:

– Если бы ты на поступлении играл всё равно что, – только не концерт Шостаковича, – ты получил бы все 15 баллов. – (Выше всех!).

Не скажу, чтобы Сергей Захарович меня не любил. Нет. Он со всеми был приветлив, отзывчив. (Кажется, более всех – с Сашкой Загрековым).

Но он дважды (!) предлагал похлопотать, чтобы Ростропович взял меня к себе в класс. Дважды я отказывался (интуитивно сберегая своё «я» от напора Р. и его способности к насмешке, вплоть до «растирания по стенке».) Быть может я не прав был тогда, подчиняясь интуиции, а не рассудку?.. Спрашивал я Мишку Мильмана (его ученика):

– Стоит ли пойти на урок к Рострапу (многие ходили)?

– Если хочешь послушать свежий анекдот – приходи. А по-настоящему он занимается только с Наташей Гутман…

Через некоторое время Мильман ушёл-таки от Р. В класс Н. Гутман…

…Сколько в жизни было моментов, ситуаций, когда она могла резко изменить свой курс?!

Я мог попасть в «обойму» Ростроповича для участия в международных конкурсах. (Витька Шпиллер, ученик Р., с кем я случайно встретился в коридорах филармонии, сказал мне, что я достоин гораздо большего, чем судьба солиста музлектория. Что в «консе» обо мне говорили:

– Этот, если хочет, то может… – Говорили в «тусовке» будущих и действующих лауреатов международных конкурсов из класса «Рострапа»…)

Если бы не заболел в мае 1969, в момент последнего приезда деда Яши из «Штатов» – поиграл бы ему (всё-таки 4-й курс «конса»), и уехал бы в знаменитый Бостонский симфонический оркестр…

Таких случаев было немало…

…Но, «что Бог ни сделает – всё к лучшему…» Очень уж не хотелось в оркестр, где всякая инициатива наказуема. (Потом, правда, и этого «хлебнул»…)

В январе 70-го съездил я в г. Калинин (Тверь). В областную филармонию, в поисках должности солиста музлектория. Но там место было уже занято.

А в марте 70-го прошла информация: место солиста музлектория предложили выпускнице профессора Сергея Петровича Ширинского. Но она отказалась – много разъездов.

И тогда зазвонил мой телефон! Звонила NN (она была в то время аккомпаниатором в классе профессора):

– Есть предложение – в г. Владимир.

Я сразу же позвонил художественному руководителю Владимирской филармонии с предложением приехать и поиграть ему. Всеволод Иванович Дубровский в ответ спросил:

– У кого Вы учились? – Неожиданно он поинтересовался:

– А Сергей Захарович по-прежнему занимается в 54 классе?

– Это по понедельникам, а в четверг – в 31-м.

– Хорошо, я приеду в четверг.

…Какой-то вихрь пронёсся у меня в голове…

В следующий четверг я ходил по коридору рядом с 31-м классом. Ждал появления Дубровского, чтобы играть ему.

Волновался сильно… Он появился неожиданно. Сергей Захарович встретил его в коридоре. Они обнялись, явно радуясь друг другу, чуть ли не целуясь. Прошли в класс… Я жду в коридоре, разминая пальцы. Минут сорок.

Дубровский выходит. Я к нему:

– Когда я буду играть?

– Не надо играть. С.З. мне уже всё рассказал. Приезжайте. –

Оказалось, что Дубровский был аспирантом С.З.! (Тот потом рассказывал, что Д. играл у него Пассакалию Генделя в редакции С.З. – очень трудную «штуку»)…

…Ну, а первую зарплату за два месяца гастролей я получил… мешками «золота». В кассе сказали, что других денег нет (!?)

С трудом и с опаской, конечно, шёл я во владимирский областной банк. Боялся, что брюки мои упадут под тяжестью мешков на самой центральной улице города, улице Ленина, около знаменитого Владимирского собора с мощами Александра Невского. Там, где вид открывается на сорок километров вдаль и вширь…

…Но я смог! Я дошёл!..

И гордо вынимал из широких штанин красивые чёрные кожаные мешочки с железными рублями. По двадцать штук в каждом. Итого 25 мешочков, т. е. 500 (пятьсот) рублей! После ежемесячной повышенной стипендии, – 35 РЭ, – в «консе»?!!

…Ну и погуляли мы тогда!!..

Консерваторская жизнь забурлила, затянула.