Вячеслав Пайзанский - С утра до вечера

Народа собралось много в комнате Вячки. Все жали его руку, уверяли в неименной дружбе.

Ванька Дубинин от имени всех собравшихся произнес речь, в которой назвал Вячку победителем в борьбе за справедливость и личную свободу.

Вячка не ответил речью. Он молча целовал всех. Его глаза были полны слез. Но он нашел в себе силы попросить молчания и, когда настала тишина, прочитал свое последнее в родном городе стихотворение:

Но никогда уже Вячке не пришлось увидеть свой родной город!..

Вячка Койранский после тяжелой болезни в конце декабря 1907 года, сопровождаемый старшим братом, учителем, уехал из родного города.

Пятнадцатилетний мальчишка, он пережил первую, по-настоящему большую драму: он принужден был покинуть свой родной город, расстаться с любимым другом Соней и уничтожить плоды своего литературного творчества, свое детище, часть своей души.

Он уехал, чтобы начать новую жизнь, учиться в другой гимназии, вращаться среди других людей и среди других товарищей.

В новой среде его поэзия должна ожить, не встречая злобы, в обстановке полного доброжелательства.

Койранский так думал и на это надеялся.

Но с самого отъезда из Б. Койранского окутывала неизвестность, неопределенность.

Он ехал к сестрам, как обычно, на каникулы и вместе с тем, чтобы поправиться после болезни и чтобы переждать угнетавшую сильно его неизвестеость.

Эта неопределенность создалась из-за того, что характеристика, выданная Вячке старой гимназией, была так отвратительна, что оставляла мало надежды на прием в другую гимназию, даже в ту, где подвизался учителем математики его брат.

По правде говоря, Вячка и не хотел попасть в эту гимназию, так как пришлось бы жить у брата, который отрицательно относился к его занятиям поэзией, считая это неоправданной блажью. Да и отношения между ними были не очень братскими.

Но Вячка решил покориться любой перспективе, и, поприжав язык, ожидать решения своей судьбы.

Сетры встретили Вячку против его ожидания хорошо, дали понять, что прошлое будет забыто. Они беспокоились о его здоровье, вызвали врача, который наговорил разных страхов о возможности чахотки, и сестры принялись отхаживать его.

Брат, завезя Вячку в К., сейчас же уехал домой, пообещав позаботиться о дальнейшей его судьбе.

Вячка отдыхал, набирался сил под действием специального питания, поигрывал с сестрами в картишки и… ждал.

Ждать пришлось очень долго. Кончились каникулы, а известий от брата все не было. Вячка уже потерял терпение и собирался ехать к самому старшему брату в Варшаву, чтобы поступить на работу хотя бы на почтамт, где большим чином был этот брат.

Но старшая сестра не отпускала его, заявляя, что не допустит этого, что в крайнем случае, сама поедет просить о приеме Вячки в какую-нибудь гимназию.

Наконец, 30 января пришла телеграмма от брата Петра, извещавшая, что Вячка принят в К…ю гимназию, где он учительствовал. Телеграмм предлагала немедленно ехать в К.

Итак, вариант оказался самый нежелательный. Но делать было нечего. На другой день утром, уже в 1908 году, Вячка поехал по вызову и в тот же день приехал на свое новое пепелище.

Его встретили приветливо. Особенное радушие Вячка нашел в жене брата Софье Леопольдовне.

Вячке была отведена отдельная комната, что очень его порадовало: значит, он без присмотра будет заниматься и сможет писать стихи, когда захочет.

На другой день Вячка был уже в гимназии. Там он также был встречен дружески.

Директор гимназии сам привел Вячку в класс, позаботился о его месте, отрекомендовал товарищам и просил их любить и уважать Вячку.

Началось его знакомство с новыми учителями, товарищами, с обычаями и традициями гимназии, с успеваемостью класса.

Оказалось, что Вячка не только не отстал от класса, благодаря опозданию, но в познаниях не уступал классу. И уже на второй день он начал получать пятерки и четверки, от которых давно уже отвык.

Через несколько дней брат предъявил Вячке свои требования: вести себя прилично, не задираться с учителями и с гимназистами, уроки учить так, чтобы не было за него стыдно. И самое главное: ходить гулять только с его или его жены разрешения и только на разрешенное время.

О стихах никакого упоминания. Вячка был на седьмом небе от радости. Он поспешил дать слово, что будет выполнять эти требования и выполнял их подчеркнуто настойчиво, пока жил у брата.

Стихи Вячка начал писать вскоре жк по приезде в К. Он хранил их в открытом столе, помня, во-первых, что они не запрещены, во-вторых, надеясь на культурность и порядочность своих воспитателей, брата и его жены.

В классе было только восемь русских учеников и, естественно, Вячка хотел подружиться с русским, так как совсем не знал польского языка, на котором разговаривало большинство на переменках и за стенами гимназии.

Кроме того, чувствовалась некоторая враждебность поляков и евреев к русским, как к завоевателям. В этом Вячка скоро убедился.

Через неделю у Вячки уже был друг. Это был Виктор Томкевич. Он был немного моложе Вячки, одног роста с ним, хорошо учился, любил поэзию и сам писал стихи, правда, довольно плохие. Ему родители не запрещали писать, и он широко этим пользовался.

У Витьки было до трех десятаов стихов, поэма о Пушкине, которому он не только подражал, но часто в пушкинский текст подставлял имена и места своего настоящего. Например, он грубо списал стихотворение Пушкина «Мое собрание насекомых», подставив имена и прозвища товарищей по классу и выдал за свое творчество; Вячка не выдержал, запротестовал. Витька сначала ругался, утверждая, что стихи эти он написал, а потом, когда Вячка показал ему свои стихи, Витька понял, что Вячка достаточно сведущ в русской поэзии и его нельзя ошеломить как плохими стихами, так и списанными с других поэтов.

Но в общем, Витька был хороший парень, верный товарищ и интересный собеседник, начитанный и умный. Он Вячке нравился.

Впоследствии Вячка с ним часто ссорился, но в нужные для него минуты Витька всегда поддерживал друга.