Ольга Югова - Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: начало пути

Маха идет под мое «быстрее шаг» и говорит мне: «потом ты уйди заниматься своими делами, а я и так быстрые шаги буду делать». Да, я часто ее достаю, но даже не знаю, как тут может быть иначе.

Маха Тане: «беги ко мне!»

Таня: «уже бегу!»

Маха: «мы будем вместе жить».

Опять внутри вешалки, конечно. У них там домик.

Маха идет к вешалке: «мама, отодвинь горшки в стороночку. Я через секунду приду». Ну, насчет секунды она погорячилась, конечно, но секунд за 20 дошла. В другой раз встала сама, держась за диван, и зовет: «мама, давай ходить!» И втопила, говоря при каждом шаге: «кррруто, кррруто, крррруто!» И правда, это было круто. Я ее не подгоняла даже.

Таня на прогулке: «Маня, не пой!» Таня очень строга. Но не всегда. Когда Маха упадет, или еще по какой-то причине расстроится, запросто и от таниного укуса, Таня спешит на помощь: «Маня милая, иди я тебя пожалею!» Маха тут же забывает все печали и охотно жалеется.

Дети проснулись в восемь утра, я на автопилоте открыла им занавески, посадила на горшки, все такое. Они мне: «иди, мама, поспи еще, а мы поиграем». Оооо, сколько я этого ждала! я тут же пошла спать и смотреть во сне, как они еще лет через пять и посуду помоют.

Таня говорит, говорит, сочиняет сказку какую-нибудь. И если ее позвать в этот момент, она быстро сворачивает повествование: «ну вот и все. Конец». Эпично.

Маха: «скоро будет комета, мамочка!» Да я уже поняла, что дети что-то такое знают, но не хочу докапываться, чтобы случайно тоже не узнать чего-нибудь.

Маха сидит за вешалкой: «Таня, иди домой!» И Таня послушно идет.

Маха откусила хвост игрушечной мышке, и когда бабуля стала ее спрашивать, она ли это сделала, Маха: «я ем галету, не могу отвечать». За Маху можно не волноваться, она умеет жить. Уже знает, что во всех сомнительных ситуациях надо делать вид, что ты не при делах.

Таня, уже не при виде голубей, а просто оказавшись там, где голуби обычно бывают: «охотиться на голубей!» Я ей, не подумав, показала кусочки голубя, на которого уже поохотились до нее – смотрела очень внимательно и теперь знает, что делать и в какой последовательности.

Маха на прогулке заныла, что хочет домой. Таня: «сейчас поедем, я тебе дома кого-нибудь нарисую». Таня активно осваивает раскраски, а Маха не менее активно любуется процессом, наотрез отказываясь попробовать самой, и называет это «мы рисуем». И правильно, Таню махино восхищение очень подогревает. Я не настаиваю на махином более непосредственном участии, на повестке дня ноги, а все сразу не бывает.

Маха: «оставь меня в покое, я позову, когда захочу есть». Эх Маха, не так быстро, главная пока еще я.

На лиственнице выросли побеги, и дети теперь в начале и конце прогулки едят свежую зелень.

Маха делает упражнения и драматично так: «сил больше нет!» Говорю ей: «что это ты, мы только начали». Силы сразу же появились, деваться некуда.

Таня, увидев на дорожке муравья: «муравей, убейся!» – и пытается его затоптать. Меткости не хватило, надеюсь. Мои лекции о защите живой природы она как-то плохо усваивает, я уже второй или третий год пытаюсь.

Маха: «мама, хочу пройтись! Пройдусь до плиты. А если упаду, надо меня поднять». В близком соседстве с плитой пришлось превентивно страховать ее от падений, а то – плита новая, жалко.

Маха села обедать: «а тыквы положила совсем немножечко. Я же умру».

Я, удивившись: «от чего ты умрешь, от тыквы?»

Маха вообще не такой большой любитель овощей, чтобы умирать от их недостатка.

Таня: «нееет! от котлеты Маня умрет».

А вот это больше похоже на правду, столько мяса лопать.

Таня любуется своим голым пузом: «видишь, какая я толстая. Надутая. Толстенькая!» И пыжится еще больше надуться. Получается, прямо скажем, не очень убедительно.

Мою Махе голову, она, как положено, воет как раненый бизон. Таня: «Маня, не кричи. Вот смотри как я. Я повизгиваю тихонечко». Когда моют голову Махе, Таня демонстрирует непоколебимый стоицизм, но вот когда дело дошло до самой Тани, повизгивала она совсем не тихонечко.

Маха вечером в поэтическом настроении: «где звезды? Звезд нет. Луна там только-только поспевает. Луна поспела!» И точно, луна поспела. А звезд скоро совсем не будет, белые ночи начинаются. Уже не темнеет до конца.

Таня: «мама, иди работать». Прозвучало как – иди займись уже делом. Я опять их достала.

Маха на разминке: «я выбилась из сил!» Драматический талант не скроешь, но, на свою беду, Маха стабильно выдает такие перлы в самом начале занятия, когда поверить невозможно. А потом втягивается и забывает, что страдать нужно.

Таня опять озадачилась вопросом, «а почему Маня не умеет ходить так, как я? Она же большая». Вот и объясни им. Потому что ей труднее научиться, так получилось. Хорошо, что сама Маха максимум поинтересуется, когда и как ходить научилась Таня, а не почему ей труднее.

Маха глядит в окно: «смотри, какая луна обозначена в небо». И правда, обозначена.

Таня бежит за мной на кухню, смотреть, как я буду им кашу варить: «мама, мама, подожди, одеваюся, обуваюся». Ну, это понятно – аллюзия на лубяную и ледяную избушки, они эту сказку знают наизусть во всех редакциях.

Маха: «а когда у папы снова будет выходной?» В первый вечер она пришла в восторг, узнав, что завтра. Во второй: «опять завтра?»

Едем в машинке, девочки потребовали себе Саймона и играют в него.

Маха: «расскажи сказку про котят».

Таня: «жил-был кот Саймон, и у него были маленькие круглые котятки».

Дети упорно считают первичные половые признаки кота его детьми, и это настолько близко к правде, что я даже не считаю нужным что-то уточнять.

Таня, ложась спать: «завтра будет большой пир. Я всех угощу галетами». Пир довольно скромный, прямо скажем. Но утром эти планы реализовала Маха, угощая Таню: «держи! Я делюсь самонедогрызенной галетой». Таня самодогрызла ее.

Маха идет под запись, смотрит на фотоаппарат на штативе – это ее новая суперспособность, смотреть во время ходьбы не себе под ноги, а вперед – и говорит: «это похоже как будто бы человечек. Штатив это у него тельце, а фотоаппарат голова». Когда я поинтересовалась, как тогда выглядит, что я снимаю его со штатива, как только съемка заканчивается, Маха невозмутимо ответила: «это значит что с него голова снимается». Действительно, и никаких проблем.

Таня: «а что нам бабуля подарит?» Говорю, что ничего, чего ради дарить, никаких праздников вроде. Таня: «а зачем мы тогда к ней едем?» Практичный ребенок.

Хвалю Маху, что она хорошо ходила и вообще молодец, она тает от счастья, нежится, а потом деловито так: «а Константин Сергеевич что сказал?» Я не поняла, было это требование объективной оценки или похвалы от высшей инстанции, и склоняюсь ко второму варианту. С тех пор, как я сказала Махе, что посылаю видео ее трудовых подвигов доктору, она неусыпно контролирует это и, закончив занятие, говорит: «иди отправляй ролики». Есть, господин начальник.