Владимир Губский - Лиля

Как же медленно они шли! Мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы не наткнуться на них. Та, за которой я следовал, шла в середине, подружки держали её под руки. На первом перекрёстке компания свернула направо и пошла вниз по Кузнецкому мосту. «Значит, предстоит прогулка», – подумал я, настраивая себя на терпеливое слежение.

Пока я был занят этой мыслью, идущие впереди девушки неожиданно остановились и обернулись, и мне ничего другого не оставалось, как машинально зайти в телефонную будку. Я долго набирал бесконечный номер, потом дожидался гудка, а когда, не дождавшись его, покинул будку, девушек нигде не было видно. « Неужели – в пятый раз? » – мгновенно промелькнуло в моей голове, и, не успев до конца додумать эту мысль, я пустился догонять пропавшую компанию и тут же почти столкнулся с нею у стоявшего впереди книжного киоска.

Тормозить было поздно и, изобразив на лице маску постороннего прохожего, я невозмутимо прошагал мимо киоска и девушек, вышел на Петровку и направился в сторону ЦУМа. Только взойдя на широкую площадку стилобата, я осторожно обернулся, но никого позади себя не обнаружил. «Снова прошляпил! » – с досадой подумал я.

Непростое дело – слежка, и я это понимал. Имея за последний месяц уже несколько неудачных попыток подобного рода, я всё же придерживался одного из своих правил – делать свою работу так, чтобы не только «объект» ничего не заподозрил, но, что ещё важнее, чтобы не привлекать к себе при этом внимание окружающих. Мало ли любопытных глаз в Москве.

Уже без особой надежды я ещё раз осмотрелся по сторонам и тут только увидел трёх потерянных «граций» на противоположной стороне улицы. Они направлялись в мою сторону. Я наблюдал за ними в отражении витринного стекла. На какое-то мгновение я отвлёкся и не заметил, как они оказались буквально у меня за спиной. Могло показаться, что мы поменялись ролями, и уже не я, а девушки преследовали меня. Мне ничего не оставалось делать, как войти в универмаг, куда следом за мной проследовали и подружки. Я быстро смешался с толпой и, став у стены, наблюдал за ними.

Подружки, тем временем, купили мороженое и долго его ели, продолжая что-то оживлённо обсуждать. Потом они поднялись на второй этаж. Я не пошёл за ними, а занял место у одного из трёх выходов универмага, полагая, что, вероятнее всего, они будут выходить именно здесь, и я не ошибся.

У входа на станцию метро троица распалась. Дальше я спокойно ехал до конечной станции, не зная и не думая о том, как и что мне придётся говорить при знакомстве. Такого опыта у меня не было, и до сегодняшнего дня я никогда не знакомился на улице. Главное, думал я, чтобы нам никто не помешал.

На станции «Юго-Западная» мы вышли из поезда, девушка шла впереди, я следовал за ней. Улица встретила нас ярким солнечным светом и блеском искрящегося снега. Чистый весенний воздух приятно бодрил, и, несмотря на то, что дул лёгкий ветерок, холода совершенно не ощущалось. Всё кругом было наполнено предчувствием весны, какое бывает только после долгого зимнего ожидания в первые дни марта.

Миновав знакомые башни и выйдя на финишную прямую, я с отчаянной решительностью прибавил шаг и вскоре поравнялся с девушкой. Волнение моё было столь велико, что я с трудом произнёс первые слова, не слыша собственного голоса.

– Прошу прощения…

Голос мой прозвучал так, что я сам не узнал его. После такого вступления я замолчал, не зная, как дальше к ней обратиться: на «ты» или на «вы» . И всё же, решив, что будет лучше на «ты», продолжил:

– Я давно хочу с тобой познакомиться…

– Не надо, – едва слышно, почти шёпотом, умоляюще произнесла она. – Зачем это?

Её простой вопрос и та интонация, с какой он был задан, озадачили меня. «Действительно, зачем это я делаю?» – подумал я, но отступать было поздно, и я продолжал:

– Извини, я не люблю знакомиться на улице. И вообще – я никогда и ни с кем ещё не знакомился. Это впервые в моей жизни… Поэтому если я ошибусь – поправь меня. Я знаю, что поступаю нехорошо, не по правилам, но у меня нет другого выхода. В институте ты всегда окружена подругами, и я не могу подойти к тебе. Может быть, ты замечала меня?

Девушка повернулась в мою сторону и внимательно посмотрела мне в лицо.

– Нет, – ответила она коротко.

«Сколько раз за последние дни мы сталкивались с ней в институте, но она не узнала меня. Конечно, для неё я был частью толпы», – подумал я.

– А я тебя знаю с новогоднего вечера…

В её лице мелькнуло что-то неуловимое, похожее на улыбку. Видя, что первый страх преодолён, я представился и спросил, как её зовут.

– Лиля, – ответила она.

– Как? – переспросил я, услышав такое редкое имя.

Лиля повторила своё имя и впервые улыбнулась.

– Лиля… – произнёс я, вслушиваясь в звук этого нежного, как сама она, слова. – Как идёт тебе это имя.

Мы прошли молча несколько шагов. Затем я снова заговорил.

– С того дня, как я впервые увидел тебя на новогоднем вечере, я всё время пытался найти тебя… Долго не видел и стал думать, что ты была у нас в институте случайным гостем. Но потом, когда, наконец, встретил тебя снова, очень обрадовался. С тех пор и стал искать случая – с тобой познакомиться. И теперь вот думаю о тебе постоянно. Что бы это могло быть?

Лиля пожала плечами, чему-то внутренне улыбаясь.

– Может быть, весна?

– Наверное, весна, – быстро подхватила мою подсказку Лиля и уже более уверенно добавила. – Да, это весна.

Голос её звучал мягко и нежно, в глазах от яркого солнца блестели огоньки, совершенно детская улыбка оживила её лицо. Я чувствовал нарастающую неловкость от того, что не знал, как продолжить разговор, и произнёс что-то вроде:

– Хорошо, пусть будет весна… Мне очень приятно находиться рядом с тобой.

– А мне? – спросила она.

– А о тебе я как-то не подумал… Извини, – наивно улыбаясь, произнёс я.

Лиля улыбнулась, почувствовав мою иронию. Я не заметил, как Лиля замедлила шаг. Под ногами и вокруг нас лежал белый снег, и всё кругом было пропитано светом и предчувствием весны, а над головой синел бездонный купол неба.

Лиля стала объяснять мне своё отношение к жизни, и по её словам я понял, что имею дело с совсем молоденькой девочкой, которая верит, что сможет прожить очень долго, если никакие чувства и переживания никогда не будут её беспокоить. Вероятно, она услышала эту мысль от кого-то в детстве и до сих пор в неё верила. Её детские рассуждения удивили меня. Лиля, будто угадав мои мысли, подтвердила, что ей только недавно исполнилось семнадцать лет и никаких «таких» переживаний ей не хочется.

– Я человек зимний, – решительно заявила она.

– Зимний? А разве бывают зимние люди?

– Бывают…

– Значит ты снежный человек? Что-то ты не очень на него похожа, – усомнился я, – ты так улыбаешься…