Игорь Вебер - Созидатель. Вячеслав Заренков

Холодильника не было. Зимой продукты висели в сетке за форточкой. Борщ варили с таким расчетом, чтобы все съесть в один день.

В соседнюю десятиметровую комнату поселили тихого паренька «со справкой». Он мог, например, втихую съесть заренковские щи. Вячеслав утром встал, кастрюльку на газ, глядь – а там просто вода.

– Ты съел?

– Я, – признался паренек.

– Мог бы за собой кастрюлю помыть…

Комендантша Зина парня со справкой переселила подальше, а десятиметровую комнату выделили Вячеславу под лабораторию. Дело в том, что Заренков на общественных началах выпускал «Комсомольский прожектор», газету, освещающую рабочие будни треста. Вот где пригодился его талант фотографа!

В свободные от работы минуты он делал репортажные снимки со стройки, печатал фотографии, писал к ним тексты, рассказывая о кипучей жизни предприятия, о передовиках, представителях строительных династий, свершениях. Теперь целая комната была в его распоряжении. На леске, натянутой от стены к стене, сушились свежие снимки. Почетное место занимали фотоувеличители и ванночки с проявителем и фиксажем. По ночам здесь уютно сиял красным светом фото-фонарь…

Когда строили фабрику имени Веры Слуцкой на Васильевском острове, Заренкову поручили ответственное задание: сделать фото для столичной ВДНХ. Технически это было очень непросто, почти нереально! Как в домашних условиях, без специального оборудования, изготовить фотоплакат размером три на шесть метров?! Вячеслав подвесил фотоувеличитель под потолок, на полу разложил фотобумагу самого большого размера из тех, что имелись в наличии – 60×60 сантиметров. Экспериментировал, делал пробники, полностью устилая пол бумагой. Подбирал выдержку и диафрагму, подсвечивал края комнаты, добиваясь равномерности освещения…

Проявлял, закреплял, глянцевал. Проявитель приходилось готовить ведрами, вместо ванночек использовал кухонные тазы. Готовые фрагменты он склеивал в единое целое на двух фанерных щитах. Так получилось пять плакатов 3×6 метров. Панорама строящейся фабрики, лица рабочих, станки, краны – все эти фотополотна передавали атмосферу большой стройки, тонко и точно фиксировали рабочую жизнь.

А если зафиксировать его личную жизнь, то получилось бы вот такое интересное фото: Вячеслав готовился к очередной сессии в институте, а Галина готовилась к родам.

Утром 8 января 1973 года она проснулась и поняла: начинается!

– Как начинается? У меня сопромат, мне экзамен надо сдавать…

– Вызови «скорую» и поезжай на экзамен, – попросила Галина.

– Ну уж нет, я с тобой!

«Скорая» долго возила по всему Ленинграду. В городе бушевал грипп, часть родильных домов закрылась на карантин. Там не приняли, здесь отказали. В итоге к 16.30 их доставили на Васильевский остров, в роддом на улице Щорса. Галина успела переодеться и сразу в родовую палату.

Вячеслав ждал, когда ему вынесут пакет с вещами жены. Вещи тогда не полагалось держать в больнице, их возвращали «сопровождающим лицам».

Санитарка подала куль с одеждой и огорошила: «Поздравляю, у вас мальчик родился!»

Он не поверил: нельзя же так быстро, точно что-то напутали!

Побежал в телефонную будку напротив, через «09» узнал номер приемного отделения.

– Извините, скажите, родила Заренкова?

– К нам данные еще не поступали!

«Ошиблась санитарка, – думал Заренков по дороге в институт, понимая, что опоздал туда безнадежно. – Рожать – это трудно и долго. Хотя еще неизвестно, что труднее – родить или сдать сопромат!»

На экзамен успел. Влетел в аудиторию, поздоровался и выпалил: «Я готов отвечать!»

– Но вы еще не взяли билет, – удивился суровый профессор.

– Я к любому вопросу готов! – сообщил новоявленный отец, вытаскивая билет. Он не мог тратить время на подготовку, внутри все кипело: событие века – жена родила человека! Или не родила еще? Скорей бы узнать!

– Хорошо, отвечайте.

Он отвечал правильно, но сбивчиво. За жену волновался, не за себя.

– Вот если бы вы все-таки посидели, сосредоточились, могли бы и на «пятерку» ответить, а так – «четыре», – сказал профессор, расписываясь в зачетке.

Выбежав из аудитории, Вячеслав понесся к телефону-автомату, чтобы узнать…

– Алло, Заренкова Галина…

– Да, сын у вас, сын. Богатырь, вес 3600, рост 52, – произнес голос из трубки. Это был самый лучший голос на свете!

– Спасибо, спасибо, спасибо! – повторял он бессчетно, не в силах сдержать распиравшее его изнутри огромное счастье. – Спасибо, спасибо! А когда забирать?

– Вот вы сразу и забирать. Пусть мама с малышом отдохнут у нас пару-тройку дней, послезавтра звоните…

Сына привезли все в ту же половину комнаты, отгороженную шкафом. Хорошо, что хоть соседи на недельку уехали. Имя для ребенка заранее не выбирали. Ведь не знали, кто будет, девочка или мальчик?

– Пусть будет Дима. Мне нравится, – и даже не важно, кто предложил это первый, не спорили. Дима так Дима.

Галина собралась уже выходить на работу, но тут пришлось ложиться в больницу. В девять месяцев у Димы началась пневмония. Молодая мама была вынуждена написать заявление на увольнение.

Жить на одну зарплату сродни проклятию, как говорил герой фильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». А тут еще Вячеслава перевели на должность мастера. Начальник уговорил его, пообещал предоставить квартиру через три года. А это многого стоит, ради такого можно и пренебречь зарплатой. Бригадиром он получал 240 рублей, а мастеру платили 135.

Галина как узнала, так всю ночь проплакала. Но тихо, чтобы муж не услышал. Она не упрекала, понимала, что надо двигаться по карьерной лестнице. Но как устала Галина от этой нищеты, от безденежья! Бывало, она по всему общежитию бегала, чтобы назанимать денег на уколы для сына, на лекарства, которые постоянно покупать приходилось.

Но мысль о собственной квартире не шла из головы. На этой мысли свет клином сошелся. Квартира казалась пределом мечтаний. Ради нее можно многое претерпеть.

Но ведь женщина! И женское в себе не задушишь. Как-то вышла погулять с коляской, собрались мамочки, кто о чем поболтать. И тут одна достает золотой кулончик, подковку, весом в грамм.

– Девочки, продаю! Всего за четырнадцать рэ!

Все стали рассматривать, передавать из рук в руки. И как же захотелось Галине купить этот кулончик, аж до самого жалостливого щенячьего писка в груди – так захотелось! А не смогла.

Если бы не Ходулы, высохли бы они как ходули. Далекий белорусский хутор спасал – оттуда привозилась картошка и домашняя колбаса, специфическая по вкусу, немного пересоленная, но с разными травками. Тушеную картошку даже не солили, просто нарезали в нее колбасу и к столу.