Eлена Цыгальман - Белые бабочки. Сборник рассказов

Вторую мою любовь звали Саша Чулков. Сашу я запомнила в длинных гольфах и с открытой широкой улыбкой. Я носила ему в кармане конфеты и печенье. Иногда фантик от тепла тела прилипал к карману, но я его отдирала и всё равно отдавала Саше. Он был рад принимать от меня дары и каждый день интересовался, не принесла ли я ему чего-нибудь. А потом мы, счастливые, катались вместе с деревянной горки.

Но он меня не любил. Я поняла это, когда мы репетировали парный танец к одному из детских праздников. То, как он смотрел на свою партнёршу Вику, невозможно было не заметить. Вика была высокая и красивая девочка и всегда нарядно одевалась. Она была горда собой и чувствовала Сашино восхищение, поэтому так же, не отрывая взгляда, смотрела на Сашу. Они оба улыбались! Танцевали они великолепно, несмотря на то что были в основном поглощены собой, а не танцем. Воспитатели, обратив внимание на эту пару, поставили её танцевать в центре круга, украсив ими, как вишенкой, круглый торт нашего дошкольного хоровода.

Я внутренне негодовала от такой несправедливости, ведь Сашу прикармливала только я, а Вике Саша дарил свою распахнутую радость…

Лёша был изобретателем, исследователем и философом. У него были очки, низковатый, с хрипотцой голос и маленький рост. Я не была в него влюблена… Но Лёша был моим самым лучшим другом. Мы вместе с ним затевали исследования смородинного листа, разрезая его найденным в песке острым камешком, отчего тот источал душистый аромат. Вместе следили за неспешной траекторией движения большого чёрного муравья, создавая ему искусственные препятствия. Вместе копали в песке ямку, представляя, как мы доберёмся до противоположного края Земли, и надеялись встретить на той стороне братьев по разуму.

Когда я однажды вдруг встретила его в киноаппаратной Дома культуры, куда я была определена на свою первую работу, я сразу его узнала. Лёша совсем не изменился! Да как такое возможно? Ведь нам было уже двадцать с небольшим хвостиком?.. Оказалось, что Лёша – инвалид. У него была проблема с гормоном роста. То есть он не взрослел, оставаясь в теле не то ребёнка, не то подростка. У него был такой же низкий, с хрипотцой голос, как тогда в детском саду. Когда я почти с порога заявила ему, что мы знакомы, он очень удивился. Мы на следующий день оба принесли одну и ту же детсадовскую групповую фотографию…

Сашу я совсем недавно нашла в сети… Было непросто узнать в высоком и статусном дяденьке того мальчика с радостной улыбкой. Но город, имя и возраст полностью совпали. И зачем я отправила ему запрос на дружбу?..

Иногда судьба сводит нас с людьми лишь на короткое время, особенно в детстве. Все эти встречи не проходят для нас безвозвратно: мы учились любить, дружить, учились тому, что любовь не всегда бывает взаимной, даже если ты отдаёшь объекту любви все свои конфеты, и не всегда то, что обещала мама, должно случиться.

Мир детства соткан из образов слов. Образы выстроены фантазией ребёнка и его буквальным восприятием некоторых слов и событий. Дети видят мир другими глазами, чем взрослые, и воспринимают его через собственный ассоциативный ряд.

К примеру, слова «море» и «обморок» казались мне однокоренными, родственными. Разве обМОРок – это не маленькое море? А лужа – это почти как море, только маленькое.

Возвращаясь с бабушкой с нашего огорода, который тогда был минутах в десяти от нашего городского дома (это так, к слову, теперь там всё застроено многоэтажками), я споткнулась и упала в лужу… Придя домой, я радостно объявила маме, что я упала в обморок! Бабушка и мама переглянулись, не сразу поняв, что я имею в виду. Когда я им всё растолковала, они, посмеявшись вдоволь над моей нелепицей, объяснили мне, что обморок – это вовсе не лужа.

Мама работала кассиром. Часто, возвращаясь домой, она рассказывала отцу, что, мол, сегодня она была в БАНКЕ… Мне неудобно было спросить, но я весьма озадачивалась тройкой вопросов: КАКОГО же РАЗМЕРА была банка? КАК, и главное, ЗАЧЕМ она туда проникала? Потом я представляла себе огромных размеров банку и мою маму, которая там была…

С папой всегда было интересно, даже ходить на дальние расстояния. Папа сочинял в дороге стихи, и я активно участвовала и страшно радовалась, если мои подсказки были уместными и придуманное мною слово вплеталось в рифму. Иногда папа накладывал на свежеиспечённые стихи музыку, и мы шагали, весело напевая, отчего дорога становилась в два раза короче и совсем не скучной.

Первый литературный шок пришёл ко мне после того, как взрослые прочитали мне сказку про серенького козлика. Подробные садистские описания в стихотворной форме и красочные иллюстрации (!) про оставшиеся от козлика рожки да ножки повергли меня в ужас.

Некоторое время после того как сказка закончилась, я пребывала в полной тишине, разрываемая думами о бесславно ушедшем козлике, который не слушал наставлений о нежелательном походе по лесу, в котором кишат злые волки. По щекам текли слёзы. Мой детский ум начал лихорадочно перебирать способы воскрешения из мёртвых бедного козлика.

Несмотря на то что козлик вроде как восстановлению уже не подлежал (как в сказке «Айболит» путем пришивания зайцу ножек, чтобы он опять побежал по дорожке), я всё-таки придумала, как восстановить справедливость и дать серому козлику в жизни ещё один шанс.

И я побежала за простым карандашом.

– Перепиши конец сказки, – я попыталась всучить сестре карандаш.

Она с недоумением на меня посмотрела и сказала, что, мол, ничего уже сделать нельзя. Но я не отчаивалась, потому что мой способ решения проблемы казался мне самым правильным. Я пошла к отцу.

– Папа, перепиши сказку, чтобы она хорошо заканчивалась!

Папа посмотрел на меня удивлённо, сказал, что там в книжке нет места.

Я подсказываю, мол, «вот здесь и здесь – зачеркни. Напиши, что серенького козлика волки не съели, а ему удалось вырваться из когтистых лап и убежать к себе домой».

– Хорошо, – согласился отец. – Я перепишу, только попозже, сначала пойдём пообедаем.

Конечно, злополучную сказку никто не стал переписывать. Но меня уже не мучила судьба серенького козлика. Я в мельчайших подробностях уже придумала другой сценарий сказки, позволяющий получившему жестокий урок козлику с успехом выпутаться из сложившейся ситуации и больше никогда не выходить за пределы своего огорода. Писать я ещё не умела.

Никогда нельзя предугадать, к каким мощным последствиям, как отрицательным, так и положительным, могут привести случайно сказанное слово, высказанная вслух мысль или написанное сочинение.