Eлена Цыгальман - Белые бабочки. Сборник рассказов

Сочинение на тему «Как я встретил Новый год?» мы писали в третьем, если мне не изменяет память, классе.

Я подошла к делу основательно и с документальной точностью, в деталях описала нашу семейную встречу Нового года в гостях у семьи маминого брата.

Ничего такого особенного: просто поездка на трамвае в другой конец города, просто нарядная ёлка, игры с двоюродной сестрой, коллективный просмотр «Голубого огонька» и накрытый праздничный стол. Обычный советский Новый Год. Было весело. Очень запомнился ключевой момент празднования, когда я впервые прочувствовала, что именно в эту долю секунды и произошёл столь долгожданный переход из одного года в другой.

Разве я, будучи девятилетней девочкой, могла предполагать о принятой тогда советской системе двойных стандартов, когда не всё, что ты видишь и чувствуешь, может быть предоставлено на всеобщее обозрение и тем более быть написано на официальной бумаге.

Своё сочинение я написала на черновике, перечитала и уже собралась было переписывать начисто.

Ко мне подошла моя старшая сестра. Наташа старше меня на семь лет, и «политику партии» вкупе со стратегией выживания советского школьника к тому времени она уже давно и прочно усвоила.

Сестра прочла мой черновой вариант и пришла в ужас… Кульминацией праздника, а также главной составляющей моего произведения была фраза: «Зазвенели рюмки – наступил Новый год»!

Несмотря на то что до перестроечного запрета на алкогольную продукцию и любого вида её пропаганды было ещё лет семь, упоминание рюмок в детском сочинении могло бы иметь весьма нежелательные последствия.

Наташа быстро, за каких-то пять минут, перекроила моё сочинение, опираясь на моё собственное «документальное свидетельство», и описала вышеуказанные события в удобоваримой форме, адаптированной под детскую писанину, которая могла пройти любую цензуру.

Именно этот не травмирующий психику педагогов вариант я и переписала на чистовик.

«Моё», заметьте, в кавычках, сочинение удостоилось самой высокой оценки. Мне поставили пять!

Мало того, учительница прочитала его воодушевлённо и с выражением перед всем классом. Я наслаждалась своей минутой славы, хоть она была нечестной и незаслуженной. Одноклассники с завистью и восхищением поглядывали на меня…

Хотя мой перл про «звеневшие рюмки» бесславно канул в небытие, я вдохновилась первым публичным успехом, и вирус сочинительства накрепко во мне закрепился.

Я полюбила сам процесс написания сочинений, давая волю воображению, припоминая опыт и гораздо тщательнее редактируя их. С тех пор я больше никогда не получала тройку за сочинение. Русский язык и литература обрели для меня более глубокий, особый смысл. Я любила читать, но теперь я стала любить и писать. Мне казались бесценными мысли, которые внезапно приходят в голову, и я старалась их либо запомнить для последующего прокручивания в памяти, либо сразу зафиксировать. Теперь всегда, отправляясь в другой город или на школьную экскурсию, я брала с собой ручку с блокнотом, для того чтобы запечатлеть внезапно всплывающую из глубин памяти, сознания или подсознания картину или мысль.

В очень раннем детстве я мечтала быть экскаваторщицей – меня завораживало, как работает экскаватор, как он загребает землю и камни своей громадной «пятернёй» и выкладывает аккуратно в нужное место. Я могла бесконечно смотреть за его работой.

Потом я мечтала стать продавцом мороженого – а кем же ещё? Ведь это ему принадлежит такое богатство – белое волшебное холодное чудо, блаженной сладостью растворяющееся во рту и дарящее настоящее детское счастье.

Как-то однажды меня очень впечатлил фильм-балет, и я стала мечтать стать балериной. Насмотревшись от души балета по телевизору, я пошла тренироваться… Закрыла на минутку глаза и представила, как я делаю в полёте шпагат и лечу, плавно приземляясь на землю. Почему-то плавного приземления не получилось, как и полёта в шпагате… Но был не очень грациозный полёт и совсем не эффектное, с грохотом, падение…

С балетом я завязала насовсем.

Моя старшая сестра хотела быть стюардессой, и тема сочинения в школе «Кем я хочу стать» застала меня врасплох. И я не стала сильно напрягаться, раздумывая, кем же я хочу быть, – решила, что буду стюардессой. Во втором классе я плохо представляла себе функции стюардесс, поэтому в сочинении указала только раздачу напитков, за что моё произведение было раскритиковано в пух и прах, там совершенно отсутствовала составляющая про опасность и мужество. Быть стюардессой я расхотела.

Так я и шла, класс за классом отбрасывая за нецелесообразностью ступени своих детских мечтаний, и добралась до конца школы, когда уже была жёстко поставлена перед выбором профессии, будучи в полной прострации. Вдруг я осознала, что понятия не имею, чем я хочу заниматься в жизни.

Почему-то поступила в Автодорожный техникум. И только сейчас, когда я пишу эти строки, я поняла, что тогда я была максимально близка к своей самой первой детской мечте… Хотя экскаваторщицей я так и не стала.

А ещё мне вспомнилась мечта стать писательницей. Первые сказки я сочиняла, ещё будучи в детском саду, но они так и не были записаны, хотя я их и рассказывала своей лучшей подружке.

Эта мечта проходила через все этапы детства, но она была настолько эфемерной, с одной стороны, и неотъемлемой потребностью интроверта поделиться своими мыслями с другими, с другой стороны, что я так ни разу и не удосужилась взглянуть на неё осмысленно…

Моё первое знакомство с этими десятиногими моллюсками произошло в собственной ванной комнате в восьмилетнем возрасте. Я, ничего не подозревая, захожу туда, а в самой ванной лежит это огромное чудище морское, неясного розово-голубо-бежевого оттенка, прямоугольной формы, с большим количеством голов и конечностей. Я тихо, молча попятилась к выходу и также медленно и не дыша прикрыла за собой дверцу поплотней и удалилась на безопасное расстояние…

Предыстория этого триллера такова. В наш небольшой дальневосточный городок завезли в магазин необычный продукт питания. Морепродукт. В те годы, когда особо и выбора продуктов не было… Завезли, значит надо брать. Продукт продавался замороженными прямоугольными параллелепипедами без какой-либо упаковки, то есть брикетами по десять килограммов. Потому как такие громоздкие геометрические формы ни в какие авоськи не помещались, то и покупатели просто заключали их в объятия и так и несли…

Дело было зимой, пока везли его домой, брикет всё время норовил выскользнуть из тёплых папиных рук и уплыть в пучину морскую, то есть в салон трамвая. Наверное, со стороны это выглядело комично, но маме с папой было совсем не до смеха.