Eлена Цыгальман - Белые бабочки. Сборник рассказов

Утром первого сентября мама собрала меня в школу, вручила цветы, папа отвёл к школе. Я уже была второклассницей, и, само собой подразумевалось, что я знаю, что цветы надо вручить своей учительнице, но никто меня об этом не посчитал нужным оповестить, так как я была уже не первый раз и не в первый класс.

Первый свой день в первом классе я помню смутно – была какая-то толпа, долгое стояние перед школой (линейка), потом пришли взрослые (старшеклассники), взяли за руку, отвели в мой класс и посадили за стол. Кому и при каких обстоятельствах я вручала цветы и по чьей подсказке, не спрашивайте – абсолютно не помню! Помню, что была какая-то суматоха, какие-то непонятные речи, дети разных возрастов, много цветов, страх неизвестности и жуткое волнение. Тот день прошёл как беспокойный сон, похожий на сшитое из разноцветных заплаток одеяло.

Мой первый «Е» класс был расформирован, и часть детей были переведены в другую школу, ближе к месту жительства. Я осталась в своей школе, но уже была приписана ко второму «А». Многие мои одноклассники тоже были в этом классе, и я чувствовала себя в своей тарелке.

Я уселась со знакомой девочкой за первую парту, как раз напротив учительского стола.

Все четыре урока я просидела с положенными прямо перед собой розочками. Иногда учительница странновато косилась на мои цветы, но, видимо, из деликатности не посмела мне объяснить, кому назначалось отдать букетик. Закончив уроки, я, вздохнув, потому что так и не узнала, для кого цветы, собрала портфель, цветочки и пошла с ними обратно домой.

Цветы не успели завянуть за четыре урока, и дома я поставила их в вазочку. Мои домашние очень удивились, увидев цветы. Посмеявшись над моей несмышлёностью, объяснили, что цветы надо было подарить учительнице. Что ж вы мне раньше-то не сказали! Не понесу же я их обратно…

Так и стояли мои розы у меня на глазах дней семь, негласно напоминая мне о моём невыполненном долге. Но потом они благополучно завяли, и вместе с этим улетучилось безвозвратно и моё гадковатое чувство вины.

Прихожу я однажды из школы домой (четвёртый класс приблизительно), открываю дверь своим ключом, а там! О ужас! Стоят незнакомые оленьи женские унты в прихожей, какое-то чужое пальто висит на вешалке! Я замерла, едва дыша от страха, сердце бешено заколотилось… Потом тихохонько так, на цыпочках, «невидимкой» просочилась к двери своей комнаты… Ё-мое! Она закрыта!

В квартиру нашу, значит, прорвался грабитель… женского пола и там за дверью моей притаился… Счас кааак нападёт на меня с пистолетом или с ножом. Неее, так дело не пойдёт – надо драпать отсель поскорей!

Я портфель в охапку (ещё украдут!), разбалакаться ещё не успела и ветром назад за дверь! Сбежала со второго этажа. Иду, размышляю…

«Холодно гулять да прохлаждаться тут, чай не лето… Может, милицию вызывать? О, надо маме позвонить, она на работе сейчас».

Поскребла, нащупала две копейки в кармане. Иду к телефонной будке…

– Галину Ивановну можно к телефону?

– Мам! У нас в квартире кто-то чужой, и пальто там, и унты чьи-то…

Мама рассмеялась в трубку.

– Всё нормально, это Лена с Магадана прилетела сегодня на самолёте. Она мне позвонила, папа с работы на аварийке приехал, дверь ей открыл.

Фух! И стыдно, и смешно стало. Лену, двоюродную взрослую сестру, я обожала, она такая красивая и добрая. И меня, неказистого подростка, всегда выслушивала с интересом и понимала.

Эх, ну и трусиха я! Такого себе нафантазировала… Сама себя накрутила и до смерти напугала. У страха глаза-то, ух, как велики!

Наш «А» класс всегда был разобщённым. С годами мы не становились не ближе, не дружнее, джентльменства не было в помине, мальчиков лояльных к девочкам по пальцам можно было пересчитать. По крайней мере, до восьмого класса (я окончила только восемь). Чем старше мы становились, тем больше копились какие-то старые обиды, непонимание, эгоизм, юношеский максимализм…

Но был в нашей истории класса короткий период единения душ, коллективного искреннего патриотизма, когда мы вдруг почувствовали себя единой командой.

В третьем классе мы готовились к празднику песни и строя, который должен был произойти в день Советской Армии, 23 февраля. На уроке пения и ритмики мы разучивали песню с нашей учительницей Розой Андреевной и аккордеонистом Виктором Сергеевичем. Роза Андреевна написала текст песни на доске. Аккордеонист проиграл мелодию.

Песня разучивалась легко, сначала шла нестройным хором, а потом всё увереннее и мощнее. Думаю, что всё дело было в песне – она прежде не была нам знакома, стихи легко запоминались, и она имела столь сильную энергетику, что сумела зажечь наши ещё не испорченные системой и взрослением сердца.

Когда мы пели «Полем вдоль берега крутого», мы чувствовали себя настоящими солдатами: сильными, отважными, защищающими свою Родину, и песня разливалась по классной комнате и творила настоящее волшебство единения.

Потом мы долго учились маршировать строем по спортзалу школы, чеканя шаг под нашу песню, и именно песня-марш и ее слаженное и ритмичное исполнение помогали нам идти синхронно и не нарушая строй.

Когда настал сам праздник, наш класс был воодушевлён, позитивно заряжен, и никто не сомневался в победе.

Наступила наша очередь. Мы так браво и красиво прошли единым организмом, так серьёзно и так искренне спели, получая удовольствие от самого процесса, гордясь быть вместе, что даже было немного жаль, что наш проход так быстро закончился.

Когда прошли классы «Б», «В» и «Г», жюри, подсчитав результаты, вынесло вердикт. Наш класс занял первое место!

«Уррраа!!!» – радостно вырвалось из нас и полетело над нашими головами.

Потом это сладостное чувство эйфории ещё продолжалось какое-то время по инерции. Мы ещё дружили, поддерживая друг друга какое-то время, но после… чувство плеча выветрилось, растворилось в школьных буднях и испарилось как дым.

Только тогда, когда где-то по радио исполняют НАШУ песню, вспоминаются наш третий класс и наша победа.

В четвёртом классе я начала искать информацию «про это». А так как информация такого рода в восьмидесятых носила довольно засекреченный характер, я стала искать её в недетских журналах. И нашла!

Статья «После свадьбы» была обнаружена мною в свежем журнале «Здоровье». Старшая сестра, застукав меня за прочтением запретной, по её мнению, для моего возраста литературой, пожаловалась отцу и попросила его спрятать от меня журнал. Они собирались вместе куда-то уходить, журнал припрятали и ушли. Я была раздосадована, но спорить не стала.

Теперь у меня разыгрался спортивный интерес и родился в голове коварный план: найти, прочитать и вернуть на место. Ибо ничто не может вызвать у подростка такой мощный живой интерес, как запрет.