Иван Гольцов - Застенок

Когда солнце стояло в зените, и находиться на улице становилось невыносимо, мы скрывались внутри отеля. Гостям для комфортного скрашивания досуга из развлечений предлагался настольный теннис, в который мы играли с большим удовольствием всей семьей.

В один из таких дней, когда подошла наша очередь игры по записи, я заметил на столе мобильный телефон. Кто забыл? Это были подростки моего возраста – немцы. Вместо того чтобы отнести эту находку на ресепшн, я решил их догнать и отдать телефон лично.

Мы познакомились. Парня звали Маркус, девушку – Анной. Брат и сестра. Они приехали отдыхать в Египет из Саксонии, небольшого немецкого городка Цвиккау.

Я общался с ними на английском, хотя моих знаний для полноценного диалога было явно недостаточно. Мой диалог был, пожалуй, первым таким полноценным опытом общения с иностранцами. И могу сказать без преувеличения, что мне понравилось общаться на английском языке. К сожалению, качество преподавания английского в моей общеобразовательной школе оставляло желать лучшего. Это никому было не нужно, ни учителям, ни школьникам, так как мировоззрение о необходимости получения широких знаний для всех было приземистым. Никто не связывал свою жизнь с иностранными языками, с их изучением, с возможностями и большими обещаниями в карьере, в жизни. Мое окружение не представляло для себя иной жизни вне нашего города, вне нашей страны, и мои одноклассники считали иностранные языки, просто одним из уроков школьной программы.

Но я задался целью учить английский, учить языки, так как понимал, что владение иностранным языком открывает большие перспективы.

Мои новые немецкие друзья мало что знали про Россию, задавали вопросы во время нашей совместной игры в теннис, и я рассказывал им про Красную площадь, про Москву, про свой родной город, где родился и жил.

Они же описывали жизнь в Германии, небольшой городок Цвиккау на границе с Чехией. Рассказали, что они живут в частном доме на Буссардовег штрассе.

У них были приветливые родители. И узнав, что я из России, их мама сказала мне несколько фраз на русском языке практически без акцента: «Привет!», «Как дела?», Как тебя зовут?». Не представляю, откуда она это знала, но мне это приятно льстило.

Сдержанные, пунктуальные, скромные немцы. Эта семья была именно такой, и, пожалуй, она стала образцово-показательной в моем представлении.

Я уговорил родителей вырваться из отеля Хургады и одним днем посетить Луксор. Нас загрузили в душные автобусы и караваном из полусотни железных верблюдов повезли в Долину мертвых.

Белых людей сопровождала египетская армия. Дороги в городах надолго перекрывали, пока не пройдет туристическая колонна. Толпу местных египтян сдерживали на перекрестках люди в камуфляже с автоматами. Женщины в хиджабах с тюками наперевес, мужчины с баулами на голове, подростки в грязной одежде, ослы, неохотно тянущие повозки и старые автомобили, напоминающие груду ржавого железа, ожидали, когда колонна проедет через город.

Гид сказал, что в Египте недавно было очередное нападение на автобус с туристами, в котором погибло большое количество человек, следствием чего стало решение властей сопровождать иностранцев египетской армией.

Бедность поглощала эту страну. Трущобы Кены и Луксора сливались с развалинами Карнакского храма. Как здесь можно жить? Полное отсутствие санитарии. В подворотнях пахнет мочой, улицы завалены грудами мусора. Лишь выцветшие рекламные вывески «Кока-колы» и «Пепси» немного скрывали реальность египетских будней. Увидев белых туристов, местные жители тут же их обступали.

Пожилой араб подбегает к нам. В руках у него статуэтка Нефертити из оникса. Он что-то говорит по-арабски, но его никто не понимает. Подлетают и окружают дети разного возраста. У каждого по несколько свитков из банановой бумаги, расписанных изображениями египетских богов.

«One dollar! One dollar!» – кричали они невпопад, протягивая свитки туристам. – «Papyrus!».

Один из детей, лет четырех, начинает по-детски прыгать в толпе и громко кричать. Пожилой араб бьет его по шее и тот, замолчав и покраснев, держась за нее, стиснув зубы от боли, угомонившись, наблюдает за тем, как все продолжают кричать «One dollar! One dollar!».

За время нахождения в Египте мне довелось встретить достаточно большое количество местных. Конечно, в отеле персонал был приветлив, но думаю, они поголовно ненавидели всех нас.

Живущим в нищете, им приходилось обслуживать богатых туристов, немцев, англичан, теперь еще и русских в роскошных отелях, зарабатывая при этом сущие гроши.

Отели напоминали рай, вокруг которого был самый настоящий ад бедности, болезней и разрухи. Таков был Египет. Таким увидел его я.

Учебный год я окончил на «отлично». Исправляю оценку по физкультуре, хотя я не был виноват в том, что физически не мог выполнить установленные нормативы. Нагрузки мне давались тяжело, но я старался изо всех сил.

Вытягиваю математику: выполнять упражнения с дробями получилось достаточно легко. Я даже помогаю своим одноклассникам на контрольных срезах, за что учительница смехом говорила: «Угомонись ты уже, будет тебе пятерка в четверти».

Обожаю географию. Мир такой удивительный, что хочется изучать его, не переставая. Часами разглядываю атлас мира.

Т.С., молодая особа, пришла работать в нашу школу сравнительно недавно. Она старается как можно больше рассказать нам про мир, про этот удивительный и загадочный мир.

Детство Т. С. прошло в Таджикистане, где она жила с семьей до начала девяностых годов. Когда распался Советский Союз, в республике началась чистка русского населения, что подразумевало: «Таджикистан для таджиков!»

Патриоты новой республики изводили людей все возможными способами. На кладбищах вырывали кресты с православных могил, оскорбляли женщин и детей славянского происхождения.

За короткий период времени, почувствовав свою безнаказанность и вседозволенность, люди озверели окончательно. Вооружившись обрезами, тесками и дубинками, банды националистов выдвигались в город. Встретив на своем пути русского, его останавливали. Один вопрос: «Ты – русский?». И, услышав положительный ответ, человека убивали на месте.

Был случай, когда на железнодорожной станции национальные патриоты заставили женщин славянской внешности раздеться догола, а затем бегать по перрону. Изнасилования и убийства никак не пресекались властями.

Подходили к соседу, русскому, говорили: «Чтобы к утру тебя и твоей семьи здесь не было!». А кто ослушивался и не воспринимал угрозы в серьез – убивали. Показательно вырезали семьями, чтобы запугать других.

Это были девяностые годы прошлого века. При этом геноцид русского народа всячески умалчивался и в России и в мире. Это был какой-то «негласный геноцид», на который все закрывали глаза, так как он был никому не нужен и неудобен.