Капитан Зельтц - Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца

Входная дверь весело распахнулась. В приёмную ввалились два лысых близнеца-гоблина. Оба, как положено, в кожаных куртках, спортивных костюмах «Адидас» и в сланцах на белый носок. Их розовые лица озарили мрачную приёмную какой-то детской радостью. Не теряя время на ненужные колебания, они дружно направились прямо к Заветной Двери. Мимо глупышей с номерами на лапах. Мимо грозного стража Заветных Врат.

Очередь напряглась и затаила дыхание.

Милиционер вдруг прилежно уткнулся в газету, должно быть, увидел там нечто захватывающее.

Один из гоблинов просто толкнул дверь ногой и весело помахал кому-то внутри. Изнутри вырвалась волна тепла, доброты и безусловной любви. Она подхватила близнецов и увлекла вовнутрь. Не прошло и пяти минут, как гоблины вынырнули обратно, ещё веселее, чем прежде, помахивая большим бурым конвертом перед носами пронумерованных предателей.

«Вот видишь – им ненадолго нужно было! – увещевающе пробормотала какая-то носатая старушка своему спутнику, носатому старичку. – А ты сразу нервничаешь!»

Старичок поморщился и молча проглотил какую-то маленькую таблеточку из маленькой стеклянной трубочки.

Моя очередь. С замирающим сердцем открываю Заветную Дверь. Вот оно, настоящее присутственное место: огромный кабинет, за необъятным министерским столом отсутствующее лицо.

Под отсутствующим лицом начинался мощный женский торс, затянутый в серый мундир с майорскими погонами. Мне захотелось упасть на колени и подползти с столу, но я сдержался, и просто положил свои бумаги перед майоршей. Для этого мне пришлось обойти большую часть стола и потом пятиться обратно. Стульев для посетителей не было предусмотрено, ибо не нужно рассиживаться и отнимать время у занятого человека.

«Заходи тихо, говори чётко, проси мало, уходи быстро».

Я вдруг услышал механический голос, с оттенком ненависти:

– Здесь и здесь подписано неправильно. Придёте через месяц.

(Ползи отсюда, жалкий червь!).

С артистической чёткостью майор швырнула всю пачку моих неправильных бумажек через стол и я поймал их в воздухе зубами, сделав красивую стойку на задних лапах.

Я шёл по заснеженному городу.

«Может быть, зря я всё это затеял? Да кому ты там нужен? Но здесь же творится черт-те что! А там – просто рай на Земле. Там просто заждались тебя! Чужая страна, ты никого там не знаешь! Здесь, как ни как, родственники, друзья, знакомые! Всегда можно пойти в Армию!»

Голоса инерции звучали всё громче и убедительнее.

Я вышел в центр города, на пешеходный переход. Я уже, практически, перешёл дорогу. Уже моя правая нога опустилась на тротуар, когда мчащийся по противоположной полосе джип вдруг прибавил скорость, выскочил на встречную полосу и ударил меня. К счастью, удар пришёлся в левую пятку, которая уже оторвалась от земли. Меня перевернуло в воздухе и я, весьма удачно, приземлился в сугроб.

Джип помчался дальше. Я лежал в сугробе, и, хотя я ещё не совсем сообразил что к чему (насколько сильно пострадала моя левая нога и всё такое), но радость переполняла меня.

В этом, казалось бы, незначительном эпизоде, я смог найти массу положительных и даже вдохновляющих моментов:

1. Если водитель потрудился выехать на встречную сторону, чтобы сбить меня – наверняка было во мне нечто такое… что привлекло его.

2. Добрый водитель джипа мог бы остановиться и добить меня, пока я лежу в сугробе. Но он милосердно проехал мимо. А вот Вадьке, моему школьному приятелю, повезло гораздо меньше. Добрые люди остановили его на улице. Он им чем-то понравился. И они попросили Вадьку встать в угол в подворотне. И пока Вадька там стоял, добрые люди стреляли по нему из «воздушки». Не со зла, конечно, а забавы ради.

3. Хвала Всевышнему! Была зима, на мне были толстые зимние сапоги. Получи я удар джипом в голую пятку, упади я на кучу кирпичей, а не в рыхлый сугроб… Понятно, что сценарий мог бы быть экстремально драматичным. Я бы мог, к примеру, переходить дорогу задом наперед, и тогда удар пришёлся бы в черепушку. Или я мог бы отлететь под другой, мчащийся из точки Б в точку А, автомобиль. А если бы вместо сугроба там бы торчали вилы? Или если бы вместо тротуара там была бы пропасть?

Я всё больше убеждался, что мне просто колоссально повезло!

4. Я вот лежу себе, дышу, размышляю… Значит, как говорил Декарт, дела мои не так уж плохи. Ведь правда, совсем немногие, пережившие наезд джипом, могут похвастаться таким состоянием.

5. Мне сказочно повезло – ведь будь я Ахиллесом…

Так, преисполнившись радости, я кое-как стащил сапог, и убедился, что пятка моя на месте. Немного опухшая, но обычной конфигурации, без смещений. Наступать на ногу было больно, но я доковылял до трамвайной остановки. Не сидеть же мне в сугробе, пока пятка заживёт.

И знаете что? Может быть, именно этот джип подтолкнул меня к правильному решению.

Посещения ОВИРА стали привычными.

Привычно я ловил в воздухе свои неправильные документы.

– Здесь не хватает печати, а здесь подпись неразборчива. Придёте через месяц.

На каком-то этапе от меня потребовали справку из ЖЭКа о том, что я уже не прописан и съехал с квартиры. Я таки съехал с квартиры и жил у родителей – благо, было где жить, а мытарства со справками и подписями в ОВИРе продолжались ещё месяцы после того, как я формально и официально превратился в БОМЖа.

Одновременно со справкой из ЖЭКа потребовалась справка об увольнении с места работы. Прежде, чем отпустить своих строптивых сыновей, Родина заботливо избавляла их от материального бремени, коим являются право на труд и право на жильё.

Догадываюсь, что люди, обремененные семьей и без возможности «кантоваться» у родственников, просто искали средства «подмазать» колеса государственной машины.

Я почти не скучаю по своей Родине – СССР.

Год спустя, Москва.

Израильский консул какой-то неестественно розовый и чистый. После служащих ОВИРа он кажется мне неприлично, непривычно вежливым. Говорит он со смешным акцентом.

– А почему ви едете в ИсраЭль без семьи?

– Э… ну… я хочу посмотреть сначала… что к чему…

У консула поднялись брови:

– Поехать в ИсраЭль – это же не поехать на Луну!

Ты прав и не прав, розовый консул, это как поехать на Марс.

В аэропорту «Бен Гурион» мне стало жарко в свитере. Новых Репатриантов собрали в отдельном зале, где какой-то раздражённый мужик в костюме демонстрировал нам, как нужно пользоваться бумагой для рук. Отточенным жестом он отрывал кусок бумаги из белого жестяного кожуха на стене. Он тщательно вытирал руки и бросал бумажный комок в урну.

– Видите?!

– А как быть с туалетной бумагой? Демонстрация будет? – пробормотал негромко некий зритель.