Владимир Циканов - Господа офицеры. Часть вторая

В то время весь лётный состав уже был переодет в ту униформу х/б 10 10 83х/б – хлопчатобумажная ткань , которую носили все военнослужащие, находящиеся в ДРА. Лишь только поэтому я говорю здесь: «…рукавом гимнастёрки…» И ничем мы в то время по форме одежды не отличались от других солдат, прапорщиков, офицеров разных родов войск. Знаков различий у лётчиков никаких не было. Ни кокард на головных уборах, ни звёздочек, ни других каких-либо знаков в погонах на плечах. Это раньше, в самые первые годы войны мы летали в лётном обмундировании: лётных комбинезонах, лётных куртках и т. д. С введением одинаковой для всех экипировки командование добилось главной цели: не только издалека, но даже вблизи в общей группе наших военнослужащих нельзя было определить, кто есть кто. Кто офицер, кто лётчик, кто ― простой солдат.

Я уже сбился со счёта, какую очередную бутылку водки доставал из чемодана, каждый раз выдвигая его из-под кровати, замполит, указывая рукой на его содержимое со словами: «Это мы для встречи нашего командира приготовили. Он с отпуска скоро возвращается. Ну ничего! Простит! Мы ему всё объясним».

Мы пили… Всё это делалось при моём «чутком руководстве», так как я был командиром экипажа. Нарушал опять все вышедшие к тому времени «горбачёвские» Указы, постановления, все Приказы вышестоящего командования, а главное, я нарушал наказ своего командира «Никаких там мне 100 грамм!» … Но получалось так, как получалось…

Я подумал тогда, что «…при случае им надо сюда обязательно передать пару бутылок, за вместе с ними выпитое здесь».

После опрокинутого внутрь очередного количества спиртного и следующей за этим паузы в наших пьяных мужских разговорах, мы все вместе выходили на улицу покурить. Кто курил, кто не курил, всё равно выходили все – и просто подышать свежим воздухом за компанию, и сходить, что называется «до ветру», то есть справить свою нужду в естественных надобностях. По большому никто не хотел и не просился, а по-маленькому все ходили тут же, немного пройдя по стене крепости вперёд к каменной бойнице. С неё, вернее втиснувшись кое-как боком прямо в эту бойницу и примостившись в ней, с громкими словами: «Лучше нету красоты, чем посса*ь с высоты!», каждый делал своё дело.

Ещё перед нашим застольем замполит, который был в настоящее время командиром, нас проинструктировал, сказав буквально следующее: «Так! Ребята! Внимание! Провожу инструктаж! Вы все сейчас вместе со мной поднимались сюда по лестнице, видели, какая она крутая. Ночью спускаться по ней очень несподручно, и порою очень тяжело. Опасно! Особенно, если чуть-чуть принято на грудь. По-большому, по-взрослому в туалет по ночам мы не ходим. Если кто-то желает и хочет, нужно сходить сейчас. Где общественный туалет, я вам показывал. По-маленькому, по-детски по нужде мы все ходим здесь, не спускаясь по лестнице, лишь выходя на улицу на террасу. Прямо на крепостной стене. Я сейчас, когда мы выйдем, покажу где, что и как делается на улице. Пойдём. За мной».

Мы все вместе один за другим вышли на улицу вслед за инструктирующим нас замполитом. За дверью коридорчика, прямо перед нами, всего в каком-нибудь метре, была та лестница, по которой мы поднимались – единственный путь обратно вниз. Влево на открытое пространство вёл узкий проход, ограниченный с одной стороны стеной, за которой находились помещения, куда нас привели хозяева. С противоположной стороны прохода – невысокий, где-то по пояс, каменный выступ. По-видимому, он служил для подстраховки, чтобы никто случайно не свалился – некое подобие ограждения.

Мы друг за другом, по одному, прошли по узкому проходу – балкончику несколько шагов вперёд. Видно было, что впереди нас ‒открытое пространство террасы. Сама терраса и что на ней, ещё никому из нас не были видны, так как весь обзор загораживал шедший впереди командир-замполит, тщательно проводивший с нами инструктаж. Он остановился прямо в проходе на выходе и объявил: «Внимание! Где мы сейчас стоим, это ― место для курения. Курим только здесь и нигде больше. Во время курения дальше того места, где стою сейчас я, ночью никому не заходить! Далее, покурив, обязательно тушим сигарету, и, с обязательно потушенным бычком в руках, идём строго по установленному маршруту. За мной». Всё, что он говорил, он наглядно нам демонстрировал: докурив сигарету, он её тщательно затушил, затерев бычок о свой ботинок. Затем повернулся к нам спиной и пошёл дальше, выходя на открытую террасу. Потушенный бычок свой он демонстративно нёс в своей правой руке, поднимая и вытянув эту руку вверх. Мы пошли за ним.

Узкий проход на террасу был длиною метра в четыре. Собственно, он и являлся местом для курения. Мы вышли на площадку на крепостной стене, открытое и достаточно просторное место шириной метров в пять, а длинною – десять-двенадцать. Я подумал в ту минуту: «О! Какое удобное и красивое место! Только танцы устраивать! Наверное, много-много лет назад живущие здесь так и делали».

На площадке ближе к торцевой стене была оборудована огневая точка: стоял крупнокалиберный пулемёт ПКВТ 11 11 ПКВТ – пулемёт крупнокалиберный Владимирова танковый калибра 14,5 мм, обложенный мешками с песком по периметру так, что оставался только один совсем узенький проход к нему. Высота наваленных друг на друга мешков была где-то в рост человека. Подойдя ближе к пулемёту и оглядевшись вокруг, я отметил, что с этого места всё просматривалось, как на ладони. Была прекрасно видна вся окружавшая нас местность как ниже, так и выше нас. Сектор обзора градусов 330—340 – почти полная окружность. Не просматривалась только та часть, которую закрывали глинобитные стены помещений, откуда мы только что пришли.

Внизу нашим глазам открывалась великолепная обширная панорама устья реки Зардев. Вдали мерцала в лучах заходящего солнца пойма слияния двух рек ― Кокчи и Зардев. Виднелось множество жавшихся друг к дружке кривоватых домов и дувалов (это такие каменные и глинобитные заборы, огораживающие жилища), разбросанных без всякого архитектурного плана вдоль рек. Удалённые афганские кишлаки, ютившиеся выше, ниже крепости. Какие-то люди, мельтешившие повсюду, были видны невооружённым глазом. Если взять бинокль, то можно было бы рассмотреть всё в деталях.

Наш вертолёт, который ждал нас на площадке с понуро опущенными пришвартованными концами лопастей несущего винта и в окружении бронетранспортёров, было тоже отлично видно. С южной и восточной сторон можно было разглядывать всё, что находилось внутри крепости. Чем занимались люди, что делали, куда направлялись… Общественный туалет, до которого действительно было не близко… Места отдыха и расположения солдат, места стоянки всей техники, все огневые точки. Не менее детально просматривалась и вся прилегающая местность за пределами крепости.