Владимир Циканов - Господа офицеры. Часть вторая

Все стояли и какое-то время с удивлением смотрели на него, а он в ответ изумлённо оглядывал всех нас, как будто бы видел нас в первый раз и вправду только что народился на белый свет… Тишину нарушил голос ВРИО командира:

– Ну у тебя и видок! Сигарету-то вытащи изо рта. Она тебе сейчас зачем? Всё равно не горит.

И громким голосом продолжил:

– Вот так они и жили! Так и мы живём. Ни х*я не слушая ни командира, ни замполита! Давайте выпьем по этому случаю! Уже за второй День рождения этого лётного бойца сегодня! Он действительно хорошо летает.

Он налил понемногу водки в наши рюмки. Все выпили. Наперебой понеслись вопросы. Игорь, как мог, отвечал на них, отбиваясь от нас всех одновременно…

– Игорь, завтра, может быть, с нашими солдатами занятия проведёшь по ползанию? Пехота так быстро ползать не умеет, ― предложил замбой.

– А что? Можно! Всё равно вся моя роба грязная уже. Можно везде ползать. Только я боюсь, завтра у меня может так не получиться.

Кто-то сказал:

– Ну, мне всё понятно! Только не понятно, как он на 180 градусов в падении развернулся и успел ещё и окурок затушить? Так, наверное, только лётчики могут?

– Да я и сам не могу понять, ничего не помню. Как-то всё так быстро получилось…

– Игорь, наверное, ты сейчас курить-то навсегда бросишь? ― поинтересовался я. Сам я не курил никогда. И запах табака не переносил хронически.

– Ни ху* не брошу, потому что живой. И пока жив буду, курить буду всегда. До самого последнего глотка воздуха в этом мире!

– Насчёт завтрашних занятий по ползанию здесь не знаю, но если полковник Тимофеев узнает, как ты быстро ползал, то нас всех точно научит это делать ― прокомментировал я в ответ.

– А где страшнее, интересно? Летать в вертолёте наверху или по земле ходить в бронике 14 14 «Броник» ― бронежилет с автоматом? ― спросил зампотылу, он же начпрод.

– Конечно здесь, особенно у вас теперь ходить страшнее. А мы, кстати, у себя на Гульхане все без автоматов и броников ходим. Там не страшно, ― за всех нас ответил Игорь.

Все поняли, что под словом «теперь» он имел в виду своё состояние после произошедшего. Но Игорь не знал, так как был сравнительно молод, что совсем недавно, каких-то два-три года назад, не говоря уже о более раннем времени, мы тоже ходили на Гульхане по территории гарнизона только в бронежилетах и с автоматами. Даже в туалет… Это теперь, когда границы надёжно контролируемой территории вокруг гарнизона и аэродрома значительно расширились, а все пути подходов к ним были блокированы и перекрыты, мы, как говорится, расслабились…

– Да, хороший был инструктаж! И даже практический тренаж у нас всех сегодня, ― заметил бортовой техник Валера Глотов.

– Нет уж, таких тренажей я больше не хочу! Не пойду больше никуда сегодня, ― запротестовал Игорь.

– Всё, значит! Это допиваем и ― спать! ― подытожил ВРИО командира, разливая остатки из стоявшей на столе бутылки.

Смотря изрядно охмелевшим взглядом на командира и обращаясь к нему по имени, начминбат поинтересовался:

– Может ёб*нем?! … Ведь скорее всего выстрел оттуда был. Устроим салют в честь наших лётчиков, за Игоря вот отомстим…

Командир окинул внимательным взглядом начминбата, помолчал секунду-другую:

– Так! Этому на сегодня достаточно. Не наливать больше.

Забрав стоящую напротив начминбата кружку с водкой и разливая её по нашим ёмкостям, ответил на заданный вопрос, адресовав слова нам всем:

– Завтра по трезвяни всё порешаем. Кто, что, откуда и т. д. Как раз глава местный придёт, с ним начальник царондоя 15 15 Царондой ― афганская милиция . За одним и тех гавриков, которые у нас в зверинце сидят, отдадим. Они мне дорого заплатят и за выстрел, и за наших духов из ямы.

При слове «зверинец», я подумал: «А ведь та яма, которую мы видели сегодня, и действительно ― звериная клетка. Зачем же иначе тогда она такая глубокая, а ещё и с прутьями толщиною с лом? Для человека можно и потоньше железные прутья сделать, да и яму не такую глубокую. Наверное, в этой яме в старину и впрямь львы либо снежные барсы содержались. А людей им бросали туда на съедение».

С этими моими думами и в страшных воображаемых фантазиях закончился наш пир. Мы легли спать, все остальные тоже пошли по своим подразделениям. Никто из нас больше ни в туалет, ни покурить сегодня не ходил и, как это ни странно, не хотел до самого утра!

Бахарак. Посадка… В. Циканов (вверху) и В. Глотов

Наутро следующего дня нас разбудил, гремя в коридоре металлической посудой, начпрод-зампотылу. Зайдя к нам в комнату и продолжая громыхать металлическими чашками и алюминиевыми солдатскими ложками, разложил их на столе и приветствовал всех со словами: «Ну, зарядку-то вы проспали, а на завтрак вас сам Бог велел разбудить. Я в термосе тут принёс мешок всякой всячины, сейчас позавтракаем вместе». После небольшой паузы продолжил: «Мы уже с утра сходили, осмотрели, экспертизу устроили. Пуля-то сантиметров в 15—20 всего от головы прошла. Кусок камня приличный отколола. Наверное, из бура стреляли…? Может, ещё из чего? Там командир приказал порядок навести, помыть всё…» Потом, немного помолчав, добавил: «Ну, говорит на случай, если ползать ещё кому-нибудь захочется, чтобы одежду не сильно пачкали…»

Мы быстренько соскочили с постели и почти бегом помчались на выход, на террасу – смотреть. Все, кроме Игоря. Он, выйдя на площадку, «пулей» скатился вниз с лестницы, пояснив: «Я – в туалет!» Не знаю, может правда очень хотел в туалет, а может не желал, чтобы опять все его «подкалывали» и смеялись… Или побоялся восстанавливать в памяти картину вчерашнего вечера, а может, ещё чего… Не знаю. А что? Вдруг кто из командования батальона опять начнёт уговаривать насчёт проведения занятий с личным составом, но уже всерьёз? И полы-то, главное, уже помыты были… Уже бы и не испачкался!

Выйдя на площадку-террасу, я обратил внимание на сырой глинобитный пол. Было видно, что его недавно помыли, либо даже специально налили воды. В «окне» -бойнице, сантиметрах в 30- 35 правее и выше места, где должна была быть вчера голова Игоря, на крепостной стене явно выделялся свежий скол.

Были и ещё всякие выбоины и сколы, но они были старыми. А этот был точно свежим…

Сходив в общественный туалет, а это было далековато, и наскоро сполоснув руки и лицо, я зашёл в комнату. Все уже сидели и раскладывали себе нехитрый завтрак, который состоял из перловой каши. Солдатской, как мы её называли. На единственном пока отрезанном куске хлеба лежали цилиндрики масла, поштучно для каждого из нас. Вообще хлеба было много: две или три булки. Хлеб, мы все это приметили ещё накануне, был отменный. Его так же, как и у нас в Гульхане, выпекали в батальоне солдаты самостоятельно. Но, по-видимому, из-за того, что Бахарак был ниже Гульханы на целую 1000 метров, здесь хлеб был заметно пышнее, с аппетитной хрустящей корочкой. А подобные цилиндрики масла, наверное, были во всех войсках в то время. Они вырубались из обязательно немного затвердевшего масла, полежавшего какое-то время в холодном месте, специальной «вырубкой», которые, по-видимому, изготавливали массово на каких-то производствах у нас в Союзе. Эта «вырубка» вырубала ровно двадцать граммов. Ни больше, ни меньше. Сливочное масло, в принципе, для Бахарака было дефицитом, а значит – деликатесом. Потому, что всё сюда, к ним, доставлялось наземными колонами через Файзабад. А это был длительный и опасный путь.