Борис Камов - Аркадий Гайдар без мифов

«Если я начну перевязывать Яшку – перебьют остальных!» – пронеслось в голове Аркадия.

Позвоночником чувствуя: уходят последние мгновения, которые могут спасти полуроту от гибели, Голиков крикнул:

– Вперед – за нашего Яшку! – И, не оглядываясь, побежал.

Товарищи бросились за ним.

Этот первый свой бой Голиков выиграл.

В декабре 1940 года Аркадий Петрович записал в дневнике: «Оксюз Яшка – убит при мне, я его заменил».

Похоронив Яшку, полурота собралась на митинг. Предстояло решить, кто заменит Оксюза. Кандидатура была одна: «Хлопцы! Кто за Аркашку?»

Командирская полурота выбрала самого младшего. Было Голикову в ту пору пятнадцать лет и семь месяцев.

Через несколько дней его назначили командиром все той же роты. Только в ней уже оставалось меньше ста человек.

Про лето 1919 года, когда Голикову доверили командование ротой, Аркадий Петрович написал потом рассказ «Первая смерть».

«Командир роты, – сказал, подъехав, помощник командира полка, – бой близок, а люди голодны. Идите в тыл, в штаб, и скажите: я приказал прислать консервов».

Голиков повернулся и пошел. Тропка изгибалась между кустов. Он направлялся к своим и потому был спокоен. Когда сзади послышался лошадиный топот, не повернул даже головы, а просто сделал полшага в сторону, чтобы пропустить кавалеристов.

Но топот резко оборвался. Горячее лошадиное дыхание опалило Голикову шею. На своем затылке он ощутил холодное прикосновение винтовочного дула.

«Негодуя на дураков-кавалеристов, – вспоминал позднее Аркадий Петрович, – я осторожно, иначе бы мне разбили череп, поворотил голову – и умер в ту же минуту, потому что увидел вместо наших кавалеристов два ярко-красных мундира и синие суконные шаровары, каких ни бригада, ни красноармейцы никогда не носили».

«Кончено, – мелькнула тысячесекундная мысль, – как это ни больно, как ни тяжело, а все равно кончено». И, побледнев, я пошатнулся с тем, чтобы по железному закону логики спусковой крючок приставленной к затылку винтовки грохнул взрывом.

– Наш! – коротко крикнул один.

Шпоры в бока, нагайка по крупу, и опять никого и ничего. Посмотрел вокруг, сделал машинально несколько шагов вперед и сел на срубленный пень. Все было так дико и так нелепо. Ибо вопрос был кончен: позади – петлюровцы. И опыт войны, и здравый смысл, и все-все говорило за то, что я обязательно должен был быть мертв.

…Далеко на левом фланге отбивалась бригада красных мадьяр. Бригада была разбита, и двое мадьяр прискакали сообщить об этом в штаб нашего полка».

В декабре все того же очень длинного и переполненного событиями 1919 года Голиков «взрывом шрапнельного снаряда» был «контужен в голову и ранен в ногу».

Эта не очень сильная контузия и не столь уж опасное ранение вскоре обернулись катастрофой для здоровья и для командирской судьбы Голикова.

На Кавказе в 1920 году Голиков снова командовал ротой. В одном негромком бою на Ту беком перевале под ним убило коня.

Потом Голикову с бойцами доверили охранять узкий, очень важный проход в горах – Тубский перевал. Располагался он на большой высоте. Подходы к нему были трудны и к тому же простреливались.

Когда готовилось восхождение к перевалу, бойцы знали, что все нужное придется нести на себе. Старались набрать побольше патронов, гранат, консервов и крупы. Одежду взяли самую необходимую – ведь в низине стояла изнуряющая жара. А на высоте вдруг наступила зима.

В донесении с высоких гор сообщалось: «На перевале… снег. У многих красноармейцев нет порядочной обуви и совершенно нет шинелей (?!!!)… Продуктов (тоже. – Б.К. ) совершенно нет. Соли совершенно нет…». Доставка продовольствия в горы была затруднена. Однако главным врагом оказался холод. По ночам дул пронизывающий ветер. Бойцы не имели одеял. В горах было трудно добывать дрова. В лучшем случае дров хватало, чтобы сварить кашу без соли…

Что придумал Голиков, чтобы не заболеть самому, как он позаботился о бойцах, сведений нет. Возможно, отыскал пещеры, каким-то образом утеплили палатки. С большой долей вероятности можно сказать, что он посылал бойцов собирать в горах каштаны и орехи. Но внизу, в долине, про Голикова и его бойцов по нескольку дней не было ничего известно.

Каково же было потрясение всех, когда Аркадий Петрович с другими «горцами» спустились вниз. Все были заросшими, в прожженных одеждах. Некоторые бойцы намотали на себя невесть откуда взявшиеся тряпки. Но в отряде не оказалось обмороженных и раненных. Голиков не потерял ни одного человека.

Когда Аркадий Петрович вернулся в долину, он узнал о том, что из Москвы пришла разнарядка: одного наиболее способного командира требовалось направить в Москву для учебы в Высшей стрелковой школе. В запросе перечислялся целый ряд качеств, которыми должен был обладать будущий курсант. Начальство ответило: «Таким требованиям отвечает только один человек – Аркадий Голиков».

Аркадий Голиков прибыл в школу «Выстрел», чтобы поступить на самое младшее отделение – для подготовки квалифицированных командиров рот. Назначению соответствовали последняя занимаемая должность и возраст курсанта – шестнадцать лет.

Тогдашнее военное звание «командир роты» приблизительно соответствовало теперешнему званию «лейтенант» или «старший лейтенант».

Но не прошло и месяца, как стало очевидно: на этом курсе Аркадию Петровичу делать нечего – он знает и умеет много больше остальных. Обучение на Киевских командных курсах не прошло даром. Он многое узнал и многому научился.

Голикова переводят на отделение командиров батальонов. По нынешнему табелю о рангах должность соответствует званию «капитан».

Проходит еще месяц. Снова собирается мандатная комиссия школы. Среди других вопросов весьма необычный: о новом переводе А.П. Голикова – из отделения командиров батальонов на отделение командиров полков. Сенсационное предложение было одобрено.

На самом старшем курсе (как мы сказали бы теперь) вместе с Аркадием Голиковым проходили обучение люди, которые были значительно взрослее, чем он. Некоторые были участниками Мировой войны. Кое-что о нем прослышав, старшие товарищи отнеслись к шестнадцатилетнему однокурснику тепло и дружелюбно. Тем более, что на тактических занятиях он быстрее остальных предлагал грамотные, а часто и неожиданные решения.

Двадцать второго января 1921 года Голикову исполнилось семнадцать лет. А две недели спустя ему был вручен мандат об окончании «тактического отделения» с правом на должность командира полка. В старом табеле о рангах она соответствовала званию полковника. И «Выстрел» оказался вторым учебным заведением, которое Голиков успел закончить. Оставалось третье, последнее, где он мог бы еще продолжить образование: Академия Генерального штаба.