В. Фролов - Андрей Пастухов. Кто он?

– Я считаю, что еще и половины пути не прошел к тому, чтобы считать себя военным топографом, – настаивал на своем Андрей, – так, подмастерье мы все и не больше.

– Ты все же полагаешь поступать в Военно-топографическое училище?

– Непременно, в этом же году, – сказал Андрей, ударив ребром ладони по колену.

Что делать дальше, Андрей представлял себе четко и потому на следующий день подал рапорт заведующему командой с просьбой об оставлении его при команде, чтобы он мог лучше подготовиться к поступлению в училище. Начальник военно-топографического отдела Главного штаба, рассмотрев ходатайство, дал разрешение, и Андрей вместо Курляндии выехал с оставленными в старшем классе учениками команды в Сокольский уезд Гродненской губернии.

На новом месте Андрея поразила бедность, в которой жили люди. Затерянные в лесной глуши деревушки представляли собой сборище самых невероятных строений, порой больше напоминающих времянки, чем жилье людей, живущих здесь с давних времен. Теснота, нищета окружающей деревушки еще больше подчеркивались живописной природой: сосновыми борами с их могучими, вековыми деревьями. Но они, увы, не принадлежали тем, кто жил рядом с этой красотой.

Жить пришлось в палатках. Питаться консервированными и сушеными продуктами. А вот что для молодого топографа было здесь привлекательно, так это возможность показать свое умение в отображении на карте сложного мелкосопочного рельефа, большей частью покрытого густыми лесами с вкраплениями полянок.

Не до красоты лесов и нив было в этот год Андрею. Нужно было произвести съемку в масштабе сто сажен в дюйме на площади более четырех квадратных верст, полуинструментальную – в масштабе пятьсот сажен в дюйме, глазомерную – в том же масштабе на площади 108 квадратных верст; положить нивелирный ход протяженностью пять верст.

– Молодец, Пастухов, из тебя выйдет топограф, – с удовольствием отметил обучающий офицер, закончив запись в полевом журнале после приемки последней работы Андрея, – и времени выкроил себе порядочно на подготовку к экзаменам. Желаю тебе успехов!

В середине августа Андрей получил разрешение на выезд в Петербург и сдачу экзаменов в училище. Он регулярно посещал все дополнительные консультативные занятия при училище, штудировал теорию математики, перерешал уйму задач и примеров. Товарищи старались почаще составлять ему компанию, как только уловили его познания в науках. Надеясь восполнить пробелы в подготовке, внимательно прислушивались к Андрею, когда он, контролируя себя, вслух проговаривал материал.

Снова волнения, успешная сдача экзаменов, получено 8 необходимых для поступления баллов и… отказ в приеме «из-за отсутствия вакансии». Счастливчики, еще недавно не смевшие и намекнуть Андрею о собственном превосходстве по происхождению, жадно ловившие его разъяснения теорем и доказательств, теперь с видом победителей поздравляли друг друга с поступлением в училище и совсем не замечали недавнего товарища.

Неудача больно ранила Андрея своей несправедливостью. Он был обескуражен, но сдаваться и не думал. «Судьба – судьбой, а полагаться на нее я не собираюсь, судьбой надо распоряжаться самому», – думал Андрей, сидя на скамейке Александровского сада, после возвращения в команду из училища.

Осень. Полевые топографические работы заканчивались, и не было смысла на зиму отправляться в Курляндию, к месту назначения.

– Что будем делать, Пастухов? – спросил Андрея заведующий командой. – Очень сожалею о случившемся, но… увы.

– Ваше благородие, – без робости и тени заискивания, ободренный вниманием подполковника, начал тот, – еще раз позволю просить вашего ходатайства об оставлении меня при команде до весны. Еще раз хочу пройти курс старшего класса, мне это будет полезно.

– Пиши рапорт, с моей стороны не будет препятствий, – немного подумав, кивнул подполковник. – Похвально, что не упускаешь возможности совершенствоваться в науках и практике.

– Я, ваше высокоблагородие, еще не теряю надежды поступить в училище.

4 апреля 1880 года Андрей выехал в Митаву, где базировалось Управление топографической съемки Курляндской губернии.

Только на вторые сутки, к вечеру, добрался он к месту назначения, с трудом разыскав заведение, которое мало кто знал в Митаве.

– О! Пастухов, собственной персоной, – услышал Андрей, как только переступил порог небольшой комнатушки, прежде чем удалось увидеть сидящего в углу за столом человека.

– Он самый, – в тон ему ответил Андрей, сразу узнав товарища по учебной команде Антипа Павловича, и, подойдя к нему, крепко обнял: – Ты чего торчишь здесь, а не в поле?

– Предложили годик писарчуком поработать в канцелярии, вот и сижу здесь, – ответил Антип. – А скоро отпустят на съемку.

– А я, грешным делом, подумал, что ты изменил топографии, – улыбнулся Андрей и, спохватившись, сказал: – Да! Кому сейчас можно доложить о прибытии?

– Скоро вернется начальник канцелярии, коллежский асессор Васильев, а пока расскажи-ка мне о своих делах, – ответил Антип.

– Что мои дела, коли видишь меня здесь? В училище не оказалось для меня места, – с горечью сказал Андрей, – зимой при команде продолжил совершенствование в науках.

– Ничего страшного, ты бесполезно время тратить не умеешь, я тебя знаю, – серьезно сказал Антип, – ты нас…

Не успел Поливанов досказать, как в канцелярию вошел высокий, средних лет чиновник в мундире.

– Ваше благородие! Унтер-офицер Пастухов прибыл для прохождения службы, – доложил Андрей, передавая ему пакет с сургучной печатью, в котором были все его документы.

– Здравствуйте, господин унтер, – пожимая руку Андрея, польщенный воинским обращением, добродушно приветствовал его коллежский асессор, – взгляну на ваши документы и доложу начальнику съемки.

– Проходите к полковнику, – сказал он после того, как, просмотрев документы Пастухова, передал их начальству.

Кабинет начальника съемки оказался такой же маленькой комнатушкой, как и первая, обе они составляли канцелярию управления съемки. За небольшим столиком, держа в руках предписание Пастухова, сидел важного вида полковник в вицмундире. Это был полковник Штраус, о котором Андрей слышал раньше, а теперь прибыл в его распоряжение.

– Что-то долго ты сюда добирался, – не то спрашивая, не то утверждая, заметил полковник, выслушав доклад Пастухова о прибытии.

– Ехал без задержек, – быстро ответил Андрей, смутившись суровым видом начальника и явно не уловив в его вопросе ехидства.

– Ну, господин Пастухов, удивлен твоей поспешностью, – выдавил, криво усмехнувшись, Штраус, – целый год добирался из Санкт-Петербурга.

Андрей совсем смутился, чувствуя, что у него от напряжения стала потной спина. Возникло острое желание поскорее выбраться отсюда. Чувство страха незаметно перешло в неприязнь, что было совсем непривычно для его характера.