Елена Вайцеховская - Слезы на льду

– А я и учу другому. В таком возрасте и на такой степени мастерства и надо учиться другому.

За спиной тренера уже в то время шли непрекращающиеся разговоры, что она берет к себе практически готовых чемпионов. Как официант, подающий на всеобщее обозрение блюдо, приготовленное чужими руками. Но если разобраться, именно этот шаг – последний оставшийся до вершины – и есть самое тяжелое, что только может быть в спорте. Не случайно тренеров, сумевших его совершить (и уж тем более – совершить дважды), всегда можно было пересчитать по пальцам.

На тот момент в истории российского фигурного катания таких было всего четверо. Станислав Жук, Тамара Москвина, Чайковская и Тарасова. Им, точно так же как и другим их коллегам, доводилось ошибаться, проигрывать, иногда – терять учеников, но в олимпийских сезонах промахов никогда не случалось даже в мелочах. И что самое главное, все они умели каким-то непостижимым образом выводить своих спортсменов на максимальный пик физической и психологической уверенности именно в тот момент, когда на кону стояла главная олимпийская награда. Золото.

Незадолго до появления Грищук и Платова в группе Тарасовой Чайковская удрученно говорила мне на одном из турниров:

– Мне кажется, танцы зашли в абсолютный тупик.

На чемпионате Европы-1997 в Париже, когда мы снова оказались рядом во время одной из танцевальных тренировок, где Оксана с Евгением шлифовали свой новый произвольный танец, Чайковская ахнула:

– Такого уровня мастерства мне видеть еще не приходилось.

Снова почувствовав себя звездой первой величины, Грищук вдохновенно купалась в славе, не обращая никакого внимания на то, что слава порой принимает скандальные оттенки.

Поклонники ездили за фигуристкой толпами, млея от счастья, если им разрешалось сделать подарок. Один из таких воздыхателей, преподнесший фигуристке после их с Платовым победы на чемпионате мира-1997 в Лозанне костюм от Шанель, был приглашен в ресторан, где Грищук с партнером, тренером, мамой и знакомыми отмечала день рождения.

Когда, сидя за огромным столом, я полушепотом поинтересовалась у Платова именем незнакомого персонажа, Оксана услышала и громко, на весь зал, сказала:

– Вы хотите знать, сплю я с ним или нет? Нет. Он – просто друг. – И рассмеялась, картинно встряхнув белыми – под Мэрилин Монро – волосами.

Впрочем, это была уже не Оксана, а Паша.

Фантазия олимпийской чемпионки со сменой имени многим казалась дикой. Но ничего непонятного в поступках Грищук на самом деле не было. Живя в Америке, Оксана впервые в жизни почувствовала, что судьба подкинула ей блестящий шанс стать настоящей звездой. Правда, понятие звездности складывалось в сознании одесской девчушки по американским меркам, где лучшая реклама – скандал, а цель жизни – всегда быть в центре внимания журналистов.

Паша обзавелась собственным публицистом, и каждый шаг фигуристки немедленно становился общеизвестен: ее участие в презентации фильма «Титаник»; стоимость бриллиантового колье, которое было преподнесено фигуристке для участия в церемонии фирмой «Шанель»; знакомство с Лайзой Минелли; приглашение на съемки художественного фильма с Робертом де Ниро в главной роли; сценический, с расчетом на будущую звездную карьеру актрисы, псевдоним Pasha – производное от passion – страсть. И комплименты, комплименты, комплименты…

В Америке Оксана вдрызг разругалась с другой олимпийской чемпионкой – Оксаной Баюл, при этом страшно переживала, что, несмотря на равноценные титулы, популярность Баюл в США превосходит ее собственную на несколько порядков. Переехавшую в США Баюл – девочку-сиротку, получившую олимпийское золото и мир неограниченных возможностей в придачу, – Америка раскручивала так, как никого другого. Ее узнавали все. Грищук – никто. На соревнованиях и шоу подходили с просьбой взять автограф и тут же со свойственной американцам бестактностью восклицали: «Как?! Вы – не Баюл?» Нужно было знать характер Грищук, чтобы понять, сколь глубокие раны в душе оставляли подобные сцены.

– Оксана по этому поводу очень комплексовала , – рассказывал Платов. – Много плакала. И в конце концов придумала выход – поменять имя. Меня и Тарасову она поставила перед фактом. Привыкнуть сразу к новому имени было непросто, и это вызывало чудовищные проблемы. Если, к примеру, на тренировке я забывался и называл партнершу Оксаной, у нее сразу начиналась истерика .

Думаю, у Паши были проблемы с психикой , – продолжал Евгений. – Она постоянно считала, что все, в том числе и близкие, хотят ее обидеть. Прекратить эту истерику удавалось только одним способом: я брал Пашу за плечи, отрывал ото льда и тряс как грушу. А она при этом пыталась отбиваться ногами. Я только успевал уворачиваться. Многие мои тренировочные брюки пробиты зубцами от ее коньков. Потом у нее появилась новая фантазия – стать голливудской звездой. Паша познакомилась с парнем, который в нее влюбился, у того был брат, работавший в Голливуде, ну и… Что не сделаешь для любимой женщины… А в девяносто седьмом, после чемпионата мира в Лозанне, я лег в клинику в очередной раз оперировать колено и там узнал, что Грищук пригласили попробоваться на роль в фильме с участием Роберта де Ниро. С того времени Голливуд стал у нее просто навязчивой идеей .

– Тот фильм вышел на экраны?

– Да. Но в главной роли снялась Катарина Витт…

…Наверное, экстравагантность Грищук была своего рода защитой от окружающего мира. По большому счету она продолжала оставаться безумно одинокой. Как-то даже сказала: «У меня есть единственное близкое существо – Ванечка. Мой коккер-спаниель».

Выиграв чемпионат мира-1997, Паша говорила мне:

– Я безумно восхищаюсь Женей. Его терпением, мужеством. У него больные, оперированные колени, масса других травм и болячек, и все, что мы делаем, – в большой степени его заслуга. Я моложе, мне все дается легче.

Тогда мне казалось, что она говорила предельно искренне. Но всего через год Артур Вернер без комментариев прислал мне расшифровку своего двухчасового разговора с Пашей, прочитав которую, я испытала шок. В интервью спортсменка рассказывала, как на протяжении многих лет партнер избивал ее и всячески унижал. «Он бил меня прямо на льду – коньками по женским частям тела, – черным по белому было написано на бумаге. – Однажды мне даже пришлось вызвать полицию, настолько я испугалась. Протокол наверняка остался до сих пор».

К Олимпийским играм в Нагано Паша покрасила волосы, превратившись в яркую – а-ля Мэрилин Монро – блондинку. По иронии судьбы точно в таком блондинисто-выжженном виде последние годы представала перед публикой Оксана Баюл. Репутация последней в Америке к тому времени была чудовищной. Ее ловили пьяной в ресторанах, цитировали хамские высказывания, обсуждали неумение себя вести, изрядно потрепанный вид.